Она должна выслушать его аргументы и согласиться с ними.

Джулиан извинился перед Луи и направился к Клодии с самым непринужденным видом. Его сестры, естественно, были вне себя от радости, что он наконец женится – да еще на их самой близкой подруге! Да, они знали, что предшествовало этому браку, но не позволяли маленькому, неприятному скандалу омрачить их счастье. Честно говоря, весь день у него было ощущение, что они изо всех сил стараются не разразиться свадебной песней. Для них, как он знал, это огромная жертва.

Это, однако, не помешало им широко улыбнуться, когда при его приближении Клодия встала. Застигнутый врасплох, Джулиан неловко сжал руки за спиной.

– Можно вас на два слова, мадам? – тихо спросил он.

– Да, разумеется, – ответила она и спокойно покинула комнату. Бросив взгляд на присутствующих, Джулиан последовал за ней, жестом велев лакею следовать за ними. Клодия собиралась идти в восточное крыло, но Джулиан положил руку ей на талию, почувствовав, как напряглась ее спина, когда она остановилась и полуобернулась к нему. Он тут же опустил руку.

– Я предлагаю пройти в библиотеку, или ты хочешь пойти в комнату для завтраков?

– Нет. Прошу прощения, – пробормотала она и направилась в противоположную сторону, юбки золотистого и темно-зеленого цвета взметнулись за ней. Джулиан невольно подумал о том дне во дворце Клер, когда она скользила по траве, босиком, и солнце играло золотистыми бликами в ее волосах. Ему казалось, что с тех пор прошла целая вечность.

Стараясь не касаться его, Клодия почти побежала в дальний угол библиотеки, где укрылась за глобусом. Они молчали, пока лакей зажигал свечи. Джулиан смотрел на свою будущую жену и думал, что сейчас с этими ее крепко сжатыми руками и высоко вздернутым подбородком она очень напоминала ту непокорную маленькую девочку, которая так часто стояла в его кабинете в Кеттеринг-Холле.

И он невольно улыбнулся:

– Расслабься, Клодия.

Она не расслабилась, а лишь неловко переступила с ноги на ногу. Джулиан взглянул на лакея, стоявшего у двери, и кивком отослал его.

– Я... я не хочу делать этого, – сказала Клодия, когда дверь за лакеем закрылась.

Тревожные нотки в ее голосе мгновенно отрезвили его.

– Почему бы тебе не присесть?

– Неужели нет никакого иного способа? Ведь непременно должен быть какой-то выход! – взволнованно воскликнула она.

Видит Бог, если бы он мог все исправить, он бы сделал это для нее.

– К сожалению, единственное, что я могу сделать, – это жениться на тебе.

Лицо Клодии порозовело, и она, обхватив руками себя за талию, опустила голову.

– Должен быть другой выход!

– Его нет, – коротко ответил Джулиан, не желая развивать эту болезненную тему. Больше он ничего не мог сказать. Ему было жаль, что она настолько против брака... против него, но что тут поделаешь?

Джулиан услышал какой-то странный звук и резко обернулся, Клодия, прижав кулак к губам, пыталась сдержать слезы. Джулиан мгновенно оказался рядом с ней, попытался обнять ее, но она отшатнулась.

– Не плачь, Клодия, – сказал он. – Все будет хорошо.

– Я чувствую себя такой беспомощной.

– Я знаю.

– У меня нет даже права голоса. Я – ничто! Чиверс отказался принять меня. Обо мне говорят ужасные вещи, отец едва разговаривает со мной!

Он поморщился, искренне сожалея о том, какому унижению она подвергалась. Внезапно она подняла голову и сердито смахнула слезы.

– Но назад пути нет, ведь так?

– Нет.

– Ну что ж, я... я не буду плакать. Я только хотела спросить...

– О чем?

– Мне бы хотелось знать, как все будет после того, как мы... после субботы.

– Что будет?

– Ну... я имею в виду нас. – Обведя судорожным жестом комнату, она спросила: – Ты будешь меня ограничивать?

– Ограничивать? – тупо повторил он, не понимая, о чем она говорит.

Клодия со вздохом возвела глаза к потолку и вытерла слезы.

– Ты не облегчаешь мне задачу, Джулиан.

– Я прошу прощения, но какие ограничения ты ожидала?

– Ты будешь ограничивать мою свободу? – спросила она раздраженно. – Указывать, куда я могу ездить, а куда нет? С кем могу встречаться, а с кем не могу?

Подумать только! Она полагала, что он способен заточить жену дома, словно в тюрьме.

– Какая чушь, Клодия! С какой стати мне ограничивать тебя? Ты вольна поступать, как тебе вздумается.

– То есть мне будет позволено остаться в Лондоне? – скептически поинтересовалась она.

– Я вообще-то полагал, что ты будешь со мной, где бы я ни был. Я что, слишком многого требую?

Она заморгала, и в ее серых глазах мелькнула растерянность.

– Значит... значит, ты не отошлешь меня в Кеттеринг? Господи, откуда у нее эти нелепые мысли?

– Клодия, – нетерпеливо сказал он, – я собираюсь жить с тобой, как живут обычно муж и жена, там, где нам это будет удобно, в Лондоне или в Кеттеринге. И я, конечно, не собираюсь запирать тебя или отсылать прочь.

Клодия опустила глаза, водя носком туфли по ковру. На туфельке был крошечный бантик, такой хрупкий, что что-то внутри Джулиана резко отозвалось на это зрелище. Как это ни нелепо, но украшение напомнило ему о Валери и другом времени, когда он чувствовал необходимость все исправить и не сумел. Он не сумел ничего поправить и для Филиппа. Клодия презирала его за это, и внезапно Джулиан почувствовал, что не хочет отвечать за чье-либо благополучие.

Боже милосердный, он не хотел ничего чувствовать к этой обольстительной девушке, которая смогла соблазнить его всего лишь одной улыбкой, а через мгновение оттолкнуть. И у нее было по меньшей мере полдюжины разных улыбок, улыбок, которые могли пленить, коснуться его сердца, околдовать его...

Когда она смотрит на него, она думает о Филиппе?

– Ну, тогда остался еще один момент, – тихо сказала она.

– Да? – коротко поинтересовался он.

– Ты... выделишь мне содержание? Он фыркнул:

– Нет, я намерен оставить тебя еще и без пенни. – Этот саркастический ответ, похоже, снова привел ее в смятение, и Джулиан нетерпеливо продолжил: – Разумеется, я выделю тебе содержание, Клодия. Я обеспечу тебя всем, чего твоя душа пожелает, ни в чем не буду отказывать. Господи, неужели ты совсем не помнишь то время, когда проводила лето в Кеттеринге? Можешь сама назвать сумму содержания...

– Тридцать фунтов.

– В год? – спросил он.

– В месяц... – робко ответила она. Расточительно, но что ему за дело? Он, безусловно, мог себе это позволить. Если это заполнит ее время...