– Кретины, – выдохнула девица, пытаясь освободиться от веревок.

– Какая разница, – поморщился Сметана, – что было! Теперь надо думать, что со всем этим делать?

– Немедленно отпустите меня на свободу! – потребовала пленница. – Или я обвиню вас в групповом изнасиловании!

– Честное слово, – испугался Бабий, – я к ней не то чтобы этим самым, даже пальцем не притронулся!

– А кто привязал меня к стулу?! Скотина! – И девица принялась зубами перегрызать веревку.

– М-да, – задумался Сметана. Ему сейчас не хватало только обвинения в изнасиловании. Вышел, можно сказать, на финишную прямую.

– И приготовил биту, извращенец! – продолжила обличать пиарщика девица. Под ее стулом лежала бита.

– Пардон, мамзель. – Гуньков тряхнул шевелюрой и принял вид профессионального соблазнителя. – Пардон, погорячились. Но нам всего лишь хотелось с вами поговорить об Аркадии Сидоровиче. Пару слов и тройка предложений: кого убил, где спрятал труп, отчего погибла его теща… Признаюсь, беседа с вами доставляет мне истинное наслаждение.

– А мне нет! – выкрикнула девица и освободившейся ногой ударила в пах нагнувшегося к ней Гунькова.

– У! Ё! У! – Гуньков согнулся в три погибели и попятился к двери.

– Что, сволочи, не ждали?! – Дверь внезапно распахнулась, и на пороге гостиной появился Матвей.

Ударенный распахнувшейся дверью Гуньков отлетел в сторону окна, упал, конвульсивно дернулся конечностями и затих.

– Раз плюнуть, – заявил Матвей и попер на попятившегося Бабия.

– А, гады, вот вы где! – злобно прокричал Бенедикт фразу, с которой обычно давил на кухне тараканов.

– Господи, – взмолился Сметана, вжавшись в кресло, – спаси и огради!

– Сначала меня спасите! Меня! – прокричала девица, продолжая распутывать на себе веревки.

– Ева? – пригляделся к девице Матвей. – Но ты не Дворецкая!

– И не Ева, – мрачно добавил Бенедикт, разглядывая пленницу.

– Какая разница, кто я?! – удивилась та. – Освободите меня!

– Не, – усомнился Матвей, – спасать неизвестно кого? Василиса ничего такого нам не говорила.

– И правильно, парни! Черт с ней! – выкрикнул Бабий, вскакивая на всякий случай за дверь.

– Мужики, – предложил Сметана, – договоримся!

– Вы что, остолопы?! Заодно с преступниками?! Я Мария! Кассирша из ритуальных услуг «В последний путь»! Они меня собирались пытать!

Слово «преступники» добавило действиям братьев значимости и уверенности. Бенедикт кинулся разматывать девицу, а Матвей подошел к Сметане.

– Не договоримся, – покачал он головой.

– Поч-ч-чему? – заикнулся Сметана.

– Не нравишься ты мне.

– М-да, – протянул Сметана и заткнулся.

Карамазовы подхватили освобожденную девицу под руки и потащили ее к выходу.

– Мы еще вернемся! – пообещал Матвей Сметане.

Того перекосило.

– Господи, – изрек Олег Викторович, после того как налетчики скрылись с освобожденной девицей, – спасибо тебе, что всего этого не видела Анна Владимировна!

Служба участкового инспектора трудна и редко непредсказуема. Выполнение обязанностей большей частью сводится к разборкам бытовых ссор и драк. Так что в принципе Семену Семеновичу Пугачу страшно повезло. Именно страшно, ему досталось самое жуткое дело, попахивающее мистикой. Коллеги по работе ему даже завидовали, хотя дело и не было запущено в производство.

Караулить преступника, бьющего свои жертвы битой, Пугач согласился не сразу, покочевряжился перед Василисой Васильковой для порядка. Пусть девица не мнит из себя суперсыщика. Да, в некоторых способностях ей не откажешь, но и Пугач не лыком шит. Он немало повидал на своем веку.

Но такого в его многолетней практике еще не было.

Как и другого, чрезвычайно щепетильного момента.

Лестничная площадка была слишком мала для двух стульев, пришлось их поставить впритык друг к другу и освободить часть прохода для назойливых жильцов, которым приспичило выходить на улицу после полуночи. Скрываться в квартире пенсионера Рюмочкина не было смысла. Двоим возле дверной щели не сесть, придется тесниться, смотреть по очереди… Да и нечего преступнику давать возможность проскочить мимо этой щели. Надежнее встретить хулигана с открытым забралом прямо в подъезде.

– Как его узнать? – поинтересовалась Антонина Эдуардовна, млеющая от близости участкового уполномоченного.

– Очень просто, – мягко ответил ей Пугач, – узнают обычно по определенным признакам.

– Точно, – согласилась с ним Боблова, – по признакам. Вот вас, Семен Семенович, я бы сразу узнала, будь вы преступником!

– Почему это? – чуть не обиделся участковый.

– По бите, – довольно сообщила ему Антонина Эдуардовна и пояснила: – Преступник же должен ходить с битой! Если незадействованных бит в квартире Дворецкой не нашли…

– Какая вы, Антонина Эдуардовна, однако, умная женщина!

– Вы тоже, Семен Семенович, достаточно образованный мужчина!

– Наша служба и опасна и трудна, – затянул Пугач.

– И на первый взгляд как будто не видна, – подхватила Антонина Эдуардовна.

Они вздохнули и замолчали, каждый задумался о своем. Но тут же очнулись от тихих шагов спускающейся по лестнице Аделаиды Ведьминской.

– Если кто-то кое-где у нас порой… – сурово продолжил Пугач.

– Честно жить не хочет, – звонко поддакнула ему Антонина Эдуардовна.

– Про суровый бой я все знаю, – заявила Аделаида и протиснулась к выходу, – полнолуние. Не спится. Между прочим, брошенная собака Гатчиной вовсю воет в ее квартире. Обычно так воют на трупы.

– Чур тебя, Ада! Чур меня! – испугалась Боблова.

– Не паниковать, дамочки, – приказал Пугач и встал.

Он подошел к квартире Евы, толкнул дверь и заглянул вовнутрь.

– Что там? – шепотом поинтересовалась Боблова.

– Там точно труп! – воодушевилась Аделаида, намереваясь за ней следом зайти в квартиру.

– Стоять! – крикнул участковый и включил свет. – Ничего не понимаю.

Понимать было нечего. Трупа, правда, не было, зато в квартире был полный кавардак. Кто-то залез, игнорируя сидящих на лестничной клетке участкового с Бобловой, и перевернул квартиру Евы вверх дном.

– Барабашка, – предположила Антонина Эдуардовна, разглядывая на цыпочках из-за могучего плеча Пугача разбросанные повсюду вещи и перевернутую посуду.

– Нечистая сила, – удовлетворенно хмыкнула Аделаида и улыбнулась.

– Я этой силе! – Пугач потряс перед собой большим кулаком.