под хвост. Он, — тыкнул пальцем в Дикого, — не подмышечная болонка. Он зверь. Охотник.

— Ружьё ему ещё дай! — обижаюсь.

— Его задача дичь загонять, а не сожрать её.

— Он же не охотничья собака!

— Ему нравится.

— Морозов, ты живодёр!

— У меня вся семья охотники. Так что это преемственность поколений. Прадед пушниной занимался. Белке в глаз бил. Извини, — давит смешок после паузы.

— У тебя, что денег нет, мясо в магазине купить? — смотрю на него с недоумением.

— Есть. Но это другое. Не знаю, как объяснить…

— Где твоё оружие? — оглядываюсь.

— Не ищи. Его здесь нет. Всё в доме у родителей. Небезопасно хранить карабин в городской квартире. А там, у отца, надёжный сейф.

— Чего ещё ожидать от человека, который в военной части вырос.

— А что в этом плохого? — удивляется.

— Ничего. Только мне кажется, что военные они какие-то чёрствые, излишне дисциплинированные, — задумчиво вожу палочками в воздухе.

— Что в этом плохого? — повторяет вопрос и приподнимает на меня глаза Морозов. — Или тебе нравятся утончённые, изнеженные белоручки?

— Не до такого же маразма. Мне кажется, в мужчине должны сочетаться мужественность и нежность.

— Качок в розовых колготках? — усмехается.

— Смешно. Просто женщинам хочется рядом такого мужчину, который будет её на руках носить и в случае чего заступиться сможет.

— Тогда я тебя разочарую, таких не очень много. И с каждым годом становится меньше. Мужской пол слишком любит себя.

— Но ты же такой, — смотрю на него ласково.

— Считай, тебе повезло, — щелкает пальцами мне по носу. — Но это ещё раз доказывает, что армия делает мужиков, а не соплежуев. Я служил там, где поблажек не давали никому. Либо ты, либо тебя нагнут. Физподготовка по восемь часов в сутки. Всё отточено до мелочей. Ещё и мозгами надо уметь работать, так как ты разведчик, а не в тылу бумажки при штабе перебираешь. Такие, как мы, на передовой работают. И наши имена никогда нигде не появятся, бойцы невидимого фронта. Про таких не пишут статей и не показывают по телевизору. Пришли, прощупали почву, зачистили и ушли.

— Ты был на заданиях? — поднимается волнение.

— Не переживай. Не был… Туда отправляют только контрактников, а меня мать отговорила. Но браконьеров в море и нарушителей границ приходилось брать.

— Это же работа пограничников.

— На учениях был случай. Только не проси рассказать, — остановил меня. — Там ничего интересного. Просто борзые японцы нарушили нейтральные воды. В наших, оказывается, рыба жирнее, — фыркает.

— Я рада, что ты не пошёл служить дальше. Иначе мы бы не встретились…

— Мы не знаем, что нам предначертано, но я уверен — если судьба, то она тебя и на необитаемом острове найдёт.

Глава 29

По коже гуляет холод. Прижимаю к себе заледеневшую обнаженную Белку, которая свернулась рядом клубочком.

— Почему так холодно? — сонно бубнит, обхватывая меня руками.

— Дикий, сволочь, верни одеяло! — рычу на пса.

Знаю, что этот сучонок сидит рядом с кроватью и ждёт, когда я замёрзну и проснусь. Такой трюк он регулярно проделывает.

Начинает скулить.

Блядь! Его надо тащить на улицу, дома на пелёнки ходить отказывается. При его размерах они вообще не помогают.

— Отдай! — вырываю у него из зубов одеяло и накрываю Алину, она сразу кутается в него.

— Ты куда? — приподнимается, когда я надеваю спортивный костюм.

— Ему надо, — киваю на Дикого. — Спи, ещё рано, — чмокаю в губы и жестом показываю псу на выход.

Холодно, ветер и дождь моросит. Брр! Накидываю капюшон от куртки и прячу руки подмышки, в ожидании, когда собакин вернётся из кустов.

Стеснительный засранец!

Дома скинув кроссовки в прихожей сразу мыть лапы и перевязывать ему раны. Даже не заметил, что Белка уже проснулась и вовсю хозяйничает на моей кухне.

Только отмыв грязнулю и отогрев себя под горячим душем, чувствую сладкий запах чего-то вкусного, разносящийся по квартире.

— Это оладьи?

— Блинчики, — поправляет, поворачиваясь ко мне от плиты и улыбаясь.

— Ммм, — подхожу к ней, обнимаю одной рукой за талию.

Второй пытаюсь стянуть блинчик с тарелки, отвлекая поцелуем в шею. Но пойман и получаю от Белки лопаткой по руке.

— Потерпи пять минут, и будем завтракать. У тебя сгущёнка есть? — приподнимает на меня глаза.

— Была где-то, — открываю шкафчик сверху и достаю банку из НЗ, который из отцовского пайка пополнила мать.

— Зачем тебе столько? — Алина открывает рот от удивления, осматривая ряды из банок сгущёнки и тушёнки.

— Родители думают, что я тут не доедаю, — посмеиваюсь. — Могу поделиться, — открываю крышку.

— Не надо.

— Напрасно, — демонстративно медленно облизываю ложку с тягучим лакомством.

Белка сглатывает.

Это от голода или от возбуждения? Набираю ложку сгущенки и подношу к её рту.

— Давай, — киваю головой, показывая, чтобы тоже попробовала.

Она неторопливо запускает ложку в рот, съедает сгуху, а потом облизывает языком испачканные губы.

Теперь сглатываю я.

Как же она сексуально это проделала. Кровь отливает от головы и устремляется вниз. Провожу пальцем по липким губам Белкиной, а потом их целую. Сладкая и вкусная. Посасывая их, слепо переставляю сковородку с огня и, подхватив под задницу, несу в спальню.

— Мы на учёбу опоздаем, — смеётся, откидывая голову назад и обхватывая меня ногами.

— Насрать! — прохожусь поцелуями по шее и кидаю её на кровать.

— Глеб! — заливается смехом, шуточно отбиваясь от моих прикосновений.

— Сопротивление бесполезно, Белка, — прижимаю её руки к матрасу. — Когда у меня сносит крышу, я пру как бронепоезд.

Не сильно-то она и сопротивляется. Сама раздвигает ножки и подаётся вперёд, чтобы я вошёл.

Ээ, нет!

Не так быстро, маленькая.

Я хочу насладиться стонами от моих ласк и распалить тебя до красна. Чтобы полыхала и задыхалась. А ещё умоляла, потому что вот-вот кончишь.

Осматриваю жадным взглядом лицо, вскользь до груди.

Маленькие розовые сосочки призывно торчат, призывая себя попробовать.

И я втягиваю их по очереди, посасывая, от чего Алина громко стонет и извивается подо мной.

Хм… Кажется, я нашёл твою эрогенную зону, Бельчонок.

Ласкаю грудь до тех пор, пока она не начинает выгибаться и звать мамочку. Вниз губами до горячих и влажных от желания складочек. Языком по клитору, и Алина сжимает коленками мою голову, подрагивая в руках. С силой развожу ноги, которые она всё пытается свести.

— Расслабься…

— Не могу… Меня судорогой сводит, — хрипит.

— А ты попробуй, — запускаю в неё пальцы, а большим поглаживаю заветную точку.

Белка вроде пытается, но дрожащие ноги то и дело смыкаются.

— Прекрати! — прикрикивает на меня.

— Слушаюсь и повинуюсь, — рывком насаживаю её на свой член.

Взвизгивает от неожиданности и сжимается, доставляя кайф.

Ммм… Она такая узкая, не верится, что раньше у неё кто-то был. В