По ноге пленника потекла струя.

- Не кричи, - сказал Лид.

Он ударил пленника щипцами по коленной чашке. Тот побагровел, изогнулся от боли, но не выронил ни звука.

- Сломай себе зуб, - приказал Лид.

Руки Орудия, конечно, сдерживали веревки. Он воспользовался единственным способом исполнить приказ: выпятил нижнюю челюсть и стал бешено щелкать зубами. Удар приходился на резцы. Они крошились, пленник сплевывал белые осколки. Эрвин смотрел.

Ненавижу чужую боль, - подумал он снова.

С диким лицом пленник лязгал челюстями, исступленно дробя собственные зубы. Задел и разжевал губу, кровь и слюна взбились в пену. Мышцы бугрились, лицо наливалось краской, глаза лезли из орбит. Но он ни на вдох не прекращал свое дело.

- Хотите знать секрет, милорд? – с самодовольством спросил капитан.

Нет, - подумал Эрвин. Альтесса ответила его устами:

- Сгораю от нетерпения.

Хайдер Лид показал два железных бугорка над ушами Орудия. То были «барашки» - рогатые головки винтов.

- Разобрали арбалет, милорд. Получили два винта, заточили до остроты и вкрутили в череп. И не просто так, а точно в щели между костями. Всадишь поглубже – кости раздадутся, будто лопается голова. Ему теперь все безразлично, кроме этих винтов.

- Довольно, - сказал Лид Орудию. – Ты молодец.

Двумя движениями он отжал оба винта на оборот. Пленник обмяк, расплылся в пустой и счастливой улыбке.

- Хетир валине халья!..

Женский шепот был полон злобы и страха. Эрвин почти забыл про кузнеца с семьей, а они-то все еще здесь.

- Что ты сказала?.. – спросил он шаванскую дочку. - Хочешь на место Орудия?..

Эрвин заложил за спину одну руку и показал девчонке два пальца. Взял ими барашек винта и с легкостью, без усилий сделал оборот. Пленник затрясся, забился, как от искры.

- Беритесь за дело, - приказал герцог. – И молитесь своим Духам-Странникам.

Покинув кузницу, он отошел подальше, чтобы не слышать криков, присел на берегу речки. Плескало течение, зеленела трава, дальний берег поднимался живописною кручей. Утки ныряли за рыбой, смешно задирая кверху пернатые зады. Несколько деревьев давали приятную тень. Альтесса Тревога разулась и вошла в реку попробовать водичку.

- Осторожно, могут быть пиявки, - предупредил Эрвин.

- Дно грязное, фу! – Тревога сделала пару шагов, утопая в иле. – Тебе понравилось, да, дорогой?

Эрвин не стал спорить:

- Этот гад заслужил свою судьбу. Он дрался за обладание Перстами. Убивал людей, чтобы получить возможность убить еще больше.

- А в чем разница между ним и тобою?

- Я не хочу убивать. Перст нужен мне только для защиты от таких, как он.

Альтесса подобрала подол и вошла глубже в реку. Вода обласкала ее стройные бедра.

- Вот и чудесно. Ныряй ко мне!

Эрвин хмыкнул:

- Нравоучения окончены?

- Мне очень приятно… - она присела, окунув в теплую воду низ живота, - …видеть тебя в душевном покое, лишенным сомнений. Я так люблю… - платье намокло, облепив ее голое тело, - …уверенных в себе мужчин!

Шрам, подошедший для доклада, не мог видеть Тревогу. Ее непристойные игры в реке не сбили его с мысли:

- Милорд, это хорошая деревня! Мы нашли все необходимое: провиант, снадобья, бинты. Вдосталь вина, сыра, молока, мяса...

- Дорогой, не отвлекайся, ты любовался мною, - альтесса погладила свою мокрую грудь.

- Есть даже мед, милорд! Оказалось, у них имеется пасека.

- Даже мееед… - протянула Тревога.

- Кроме того, несколько шаванок вполне пригодны. Люди просят позволения, милорд…

- Да, любимый, позволь им! И себе тоже!

Эрвин бросил насмешливо:

- Агатой клянусь, там точно есть пиявки. Заплывут тебе в…

Он осекся, глядя поверх головы альтессы на дальний берег. Оттуда донесся разноголосый шум. Группа чумазых шаванских детишек возникла будто из воздуха. Только что их не было – а теперь скользят по траве и вбегают в воду, а за ними шагают иксы Хайдера Лида, командуют:

- Не мельтешить! Перейти реку, построиться. Кто побежит – пристрелим.

- Откуда они взялись?.. – Эрвин прищурился, разглядывая берег.

Он состоял из узкого травянистого пляжа, за которым поднималась круча. Невысокая, всего ярдов пять, но даже с такой высоты дети не стали бы прыгать. Как они очутились у кромки воды?..

- Милорд, смотрите, где прятались, - указал Шрам, чей глаз был острее. – Там ложбинка между холмов, а перед ней кусты, вот мелюзгу и не заметно. Лидские Волки молодцы, что нашли.

И правда: чуть северней деревни крутой дальний берег прорезает щель. Должно быть, там течет ручеек, он и питает густые заросли, которые совсем прячут ложбину от взгляда. Однако она достаточно велика, чтобы вместить дюжину детишек…

Эрвин обернулся и окинул взглядом деревню. Местные жители лежали носами в пыль. Иксы Шрама бойко потрошили избы, снося добычу в тень амбара. Из конюшни выводили лошадей, придирчиво осматривали, подбирали себе заводных. А надо всем движением вставали двумя зубьями дозорные башенки. Они имели ярдов по десять высоты. Дальний берег Ройданы, поднятый на пять, вполне просматривался с них…

Герцог сказал:

- Капитан, вы спрашивали, как поступить с шаванскими девицами. Слушайте мой приказ. Соберите вместе девушек и детей - и отпустите. Пусть идут вдоль реки на юг. Миль через десять встретят ганту Ондея, он позаботится о них. Пусть передадут Ондею следующее: герцог Ориджин предлагает мир.

* * *

Два дня войско северян стояло на месте. Кайры вытрясли из деревни все - и устроили настоящий пир. Пелись песни, лилось вино, пылали костры, мясо капало жиром в огонь.

Раненые бойцы получили долгожданные снадобья. Правда, как принято в медицине, зелья не принесли пользы, зато благотворно сказалась сама стоянка. Раненых уложили в покое и прохладе, дали вдосталь воды, переодели в чистое, перевязали свежими бинтами. Многим стало легче от этого, к вечеру второго дня они нашли в себе силы выйти к общему столу. Лишь Гордону Сью сделалось хуже, он метался на грани между жизнью и смертью.

Чтобы местные жители не мешали пировать, их изгнали на дальний берег Ройданы. Под наблюдением двух десятков кайров они строили укрепления: копали рвы и насыпали валы. Герцог давал один шанс из сотни на то, что ганта Ондей примет мирное предложение. Шаваны считают Ориджина слабым. Шаваны беспощадны к слабости врага, потому будет бой. Как бы ни хотелось обратного – будет.

Герцог планировал оборону на дальнем, высоком берегу реки. Один вал строили прямо на краю прибрежной кручи,