НА ТОТ МОМЕНТ ИЗ СУММЫ ВСЕХ ЗНАНИЙ сформировалась особо интересная для меня тема, связанная с просмотром моих прошлых воплощений. Она была одной из главных тем, потому что я в своих медитациях мог видеть только четыре своих прошлых воплощения, причем лишь в смутном виде.

Я видел одно из воплощений — был монахом. Полностью в черном, с опущенным на самые глаза капюшоном — как монахи ходят. Босиком, подпоясан шнурком. Видимо, это был аскет. Как фанатик какой-то, было ощущение. И было ощущение, что, если та жизнь и не была потрачена зря, то она была каким-то служением.

Другое воплощение у меня было где-то на Тибете. Я видел монастырь на границе с Китаем. Похоже, я проходил обучение здесь. Но теперь я был учителем, проводил какие-то практики, у меня были послушники и так далее. Единственное, что было неприятно: монастырь захватили китайские войска, поубивали моих учеников, мы защищались до последнего, и меня ослепили… Это был обычный небольшой монастырь. Не военный. Дело в том, что Шаолинь и прочие военизированные духовные общины разрабатывали практики защиты без оружия против разбойников и китайских военных, которые могли прийти, забрать из дома все, что хотели, убить твою жену, детей и сотворить прочие бесчинства.

Китайцы в этом смысле народ очень такой, я бы сказал, без тормозов. Во-первых, у них немножко примитивная, закрытая сама в себе цивилизация, где очень много разных групп, народностей, родовых, племенных отношений. Но то, что хорошо для их рода, для родного племени, не всегда соприкасается с морально-нравственными категориями современными и государственными. Как, например, наш Кавказ. Если еще буквально сто лет назад ты пошел, кого-то убил, захватил его стада, привел к себе домой, к своим родным — ты молодец, герой. Вот это Чечня, а рядом Кабардино-Балкария, Ингушетия — все они проявляли привычный для них героизм. Для чеченца это было нормально: пойти, захватить женщин, скот и к себе в горы увезти. И это было хорошо, это было правильно. С точки зрения его семьи.

Примерно такая же история была в Китае. Они жили, каждый своим кланом, на остальных им было наплевать. Монастырь есть? Хорошо. Сколько там? Человек двадцать живет? А нас сотня! А чем в монастыре можно поживиться? Запасы хлеба, еще чего-то съестного. Значит, надо забрать. Вот и были постоянные набеги. Поэтому каждый монах должен был владеть боевым искусством и уметь отбиться хотя бы палками от этих вооруженных грабителей. Один должен был выстоять против трех, четырех. В том числе и это тоже была тема обучения. Это было одно из жестких воплощений, которые у меня смутно просматривались.

Понимаете, в чем проблема глубокого погружения в прошлые реинкарнации? Его нам не позволяет высшее «Я», монадическое тело. Если мы слишком глубоко в наше физическое «Я» вкладываем энергетику из прошлого воплощения, то мы:

а) перестраиваем мозги;

б) наши мозги не всегда могут воспринимать те эмоциональные потрясения, которые мы получили в прошлой жизни;

с) своим прошлым мы сбиваем свою собственную программу нынешней жизни.

Как говорится, если ты хочешь создать что-то новое, забудь, чему тебя учили. Это какая-то Божественная милость, что мы забываем память прошлых жизней, оставляя только некие узловые точки, которые нам надо пережить и в какой-то момент их трансформировать.

Я еще видел свои прошлые воплощения в Византии. Я даже не знаю, была ли это Византия… IX век примерно, зарождающееся православие. Как сейчас помню: у меня был хороший дворец с замечательным мозаичным полом, классным. Я похожий видел только в Тунисе. И очень хороший гарем был, как сейчас помню. Где-то около двадцати прекрасных дам. Но опять же там были свои проблемы, ведь чтобы содержать этот гарем и этот дворец, да и все остальное, ты должен был быть очень жестким военачальником, строго строить отношения. Поэтому разные духовные планы, развитие духовное сразу тормозились. Потому что ты должен постоянно быть во всеоружии, желающих занять твое место всегда хватало с избытком. Если ты монах, никто не хочет на твое место в эту келью, а если ты имеешь что-то, то желающих занять — хоть отбавляй. Это был, скорее всего, конец Римской империи. Восточно-Римская империя, какой-то смотритель или правитель этой восточной части. Там серьезные государственные нагрузки были. Наместник или один из консулов, наверное. Там же были консулы западные и восточные.

Потом я вспомнил еще одно свое воплощение в начале эпохи Рыб. Архитектура… какие-то вещи, связанные с религией. Это не было христианство в том виде, как сейчас, но оно создавалось из тех мелких гностических общин в новую религиозную форму сознания. И на первом этапе это был очень прогрессивный вид духовного развития для эпохи Рыб.

А вот дальше, глубже, за эпоху Рыб я пройти не мог.

Я чувствовал, что там что-то было и раньше. Но это достаточно смутное время. Оно мне не давало ощущения внутренней полноты.

Если говорить про практики получения видения прошлых жизней, то их было много. Первое, я занимался, как уже рассказывал, каратэ. Каратэ у нас было не просто физическое боевое, оно было с умением набирать энергию, с очистительным дыханием, с особой разминкой. Некая смесь йоги, каратэ и дыхательных практик. У нас были, как я уже говорил, лучшие учителя. Нас заставляли драться одновременно с несколькими противниками — самое сложное дело. И не просто обычные спарринги были, но и работа с ментальными установками. Тренировались принимать разные решения.

Такой тип боя был больше связан с умением выходить из физического тела и воспринимать себя на уровне объемного — монадического тела. Если ты просто на уровне нашего ментала принимаешь участие в битве, ты проигрываешь. Если ты усиливаешь себя за счет высшего «Я», то у тебя есть шанс одновременно с несколькими партнерами биться или уходить из ситуации, потому что тобой уже как бы управляют. Такими были берсерки. Они и без оружия, с голыми руками врубались в толпу и там в кашу все превращали, потому что у них вот это было, как говорят: «Бог ведет», — или еще что-то. Берсерк в бою действует просто, как машина. Управляемая кем-то. Кстати, любая практика, любая техника, военная в том числе, построена на умении сдвигать точку сборки. Помните этот термин из Кастанеды? В том числе и методы контролирования сновидений — это тоже умение сдвигать точку сборки.