Теперь необходимы были действия. Боарийи был нахальным мальчишкой. Тиваникси выглядел вполне интеллигентным, хотя и питал еще некоторые подозрения. Его угораздило созвать сбор в плохое время года — накануне зимы. Он собрался выступать, не разузнав ничего о враге. Он совершенно не позаботился о финансовой стороне. Вера в Богиню — это хорошо, но Боги помогают тем, кто понимает, что делает. Сбор нуждался не только в превосходных знаниях Уолли о колдунах, ему необходимы были: определение целевых направлений, исследование затрат, критическое обследование подходных путей, определение структуры иерархии подчинения, бюджетный прогноз-Битва при Ове показала Уолли, что колдуны были просто вооруженными гражданскими, терявшими головы при встрече с тактикой воинов. Однако просчеты Тиваникси доказывали, что в стратегии более высокого ранга колдуны могут оказаться лучше воинов. Сутры по стратегии существовали, но кто ими пользовался? Войны были редки в Мире. Немногим воинам приходилось командовать дюжиной или около того подчиненных, тогда как колдуны, похоже, привыкли разрабатывать тщательные планы на пятнадцать лет. Теперь они начали выходить из городов левого берега. Им придется либо удовлетвориться своими нынешними победами, либо переходить через Реку. Колдуны умели писать и обладали летописями; они были объединены в организацию и могли видеть дальше сегодняшних событий. Уолли Смит все еще не потерял способность думать тем же образом, хотя и превратился теперь в неграмотного. Он немного знал историю другого мира, более воинственного, чем этот. Его чувство стратегии и планирования было куда лучше, чем у других воинов. Они были варварами железного века; он же — образованным, культурным и в определенных вещах более информированным технологом двадцатого века… который оказался в варварской оболочке железного века. Сбору необходим был его образ мыслей не меньше, чем его знание колдунов. Он должен был каким-то образом поставить себя во главе его.

Каким?

Ему нужно было предпринять что-то драматическое, и он не мог требовать от богов чуда. Но героям всегда сопутствует удача. Теперь он не знал, что ему следует сделать, и удача становилась жизненно необходимой.

Воины с их естественным неприятием его были одной проблемой. Сам по себе Боарийи — другой. Бог намекнул, что существует еще один воин не хуже Шонсу — кто же, если не Боарийи? Это было явным предостережением — если встречаются два воина, равных по силе, и один из них имел достаточную практику, а другой — нет, на чьей стороне окажется победа?

Ладно.

Ему нужна была практика, то есть — соперник. Ннанджи был недостаточно хорош. Но тут Уолли осознал, что рядом с ним вышагивает Шестой, который иногда может побить самого Тиваникси. Кастелян заставил себя долго ждать, отправившись на поиски Фиендори, оставив Уолли за прикрытой дверью. Это значило, что друг Фиендори был достаточно скор, чтобы уйти далеко за короткое время их беседы, разве не так?

Когда Уолли дошел в своих рассуждениях до этого места, они оказались уже на широкой, продуваемой ветром торговой площади, где Река просвечивала через лес мачт и парусов. «Сапфир» стоял невдалеке, ниже по течению. Уолли показал Фиендори на него.

Шестой был улыбчивым, приятным на вид парнем, не слишком высоким, но грациозным и сильным.

Уолли начал беседу с того, что спросил, как и когда он пришел в Каср. Он ответил, что команда свободных Лорда Тиваникси пришла сюда из Кво, прослышав, что в Касре есть ложа, и решив устроить продвижение одному-двум молодым. Они появились где-то через три дня после ухода Шонсу, нашли четверых Первых и двух Вторых, пытавшихся навести порядок с весьма сомнительным успехом.

— Они грабили дом за домом, милорд, — сказал Фиендори с ударением, правда, не объясняя, кто такие эти «они». — Мы прокатили несколько голов через эту улицу, вот здесь, милорд, и сразу все прекратилось!

Ясно, что в глазах Фиендори Лорд Тиваникси был идеальным воином, героем в лучших традициях, который очистил город и остался в нем дожидаться возвращения Шонсу. Проходили недели, начали появляться слухи о поражении, более или менее справедливые, и Тиваникси стал кастеляном вместо Шонсу. Его люди не возражали. Любая обязанность перед Богиней, принятая на себя их руководителем, была хороша.

— Не знаю, говорил ли тебе кастелян, — сказал Уолли, — но мне нужна некоторая практика — я очень много времени провел на корабле.

Широкая улыбка осветила лицо Фиендори.

— Он сказал мне, что я должен предоставить себя в твое распоряжение, милорд, если я чем-нибудь смогу быть полезным твоей милости. Связной найдет меня, когда в этом будет необходимость.

Неплохо для Тиваникси! Он начинает учиться заглядывать вперед. Уолли выразил свою благодарность.

— Тогда нам нужно широкое пространство, — сказал он, — и уединенное. Он очень высоко отзывался о твоем мастерстве. Поминал ли он тебе о моем мече?

— Да, милорд. — Фиендори метнул взгляд на рукоятку. — Большая честь, но и большая ответственность, если я могу так сказать.

Уолли подумал, что этот Шестой рожден быть подчиненным и что на нобелевского лауреата по оригинальности мышления он, пожалуй, не потянет, но его замечание звучало как тактичный намек на то, что нужно держаться подальше от Боарийи. Он уже собирался спросить, не знает ли он какого-нибудь закрытого двора, как их разговор был прерван каким-то разгоревшимся спором.

Двое рабов попали в затруднительное положение на сходнях «Сапфира». Между ними находился паланкин. Раб на сходнях принял основной вес и готов был упасть. Передний раб оказался лицом к лицу с Томияно, а в Мире не существовало силы, способной заставить Томияно впустить паланкин на палубу. Раб, со своей стороны, выполнял приказ, и какой-то Третий не мог служить для него преградой. Непреклонная сила столкнулась с неподдающимся объектом.

Воин седьмого ранга, однако, думал иначе. Уолли приказал нижнему рабу отойти назад, и верхнему ничего не оставалось, как последовать за ним. Паланкин вернулся на причал, и рабы поставили его на землю. Уолли бодро помахал Томияно. Потом подошел к паланкину и отдернул занавеску.

Как он и ожидал, внутри сидел Хонакура, беззубо улыбаясь.

— Я так и подумал, что потрясающий землю голос принадлежит тебе, милорд, — хихикнул он. — Ты был в ложе. — Это не было вопросом, Хонакура умел получать информацию от булыжников. — Ну и как Лорд Боарийи?

— Боюсь, что слишком хорошо, — ответил Уолли. — А как Лорд Кадиуинси?

— Совсем дряхл! — прошептал старик. — Но я помогу ему.

После чего принял руку, чтобы выйти. Черные одежды Безымянного были забыты. Жрец казался по-прежнему худеньким, плешивым и беззубым, но семь волнистых линий теперь открылись на его лбу, а небесно-голубые шелковые одежды придавали ему этакий респектабельный отпечаток святости. Лицо его было угрожающе серым, и выглядел он очень усталым, но чувствовал себя уверенно, и он мог повергнуть ниц воина любого ранга. Уолли отступил и, вынув седьмой меч, приветствовал равного, Хонакура отвечал дребезжащим, старческим голосом. Потом Уолли представил Досточтимого Фиендори, Шестого, весьма смущенного.