– А, так пойдем, вот тут есть вода, – обрадованно заявил «помощник» и за руку выволок меня прямо к бассейнам. Бассейнам, где сидели и отмокали целые толпы голых мужчин!

Едва осмелившись открыть один глаз, я тут же наткнулась взглядом на чей-то торс. Торсы были повсюду – они настолько бросались в глаза, что я уже была краснее помидора и совершенно не могла разглядеть приделанные к ним головы. И как мне найти наставника?

– Су Ли? – послышалось за моей спиной, и я резко обернулась, не забыв плотно зажмуриться.

– Шисюн, – в моем голосе явно слышалась и истерика, и слезы. Возможно, это первый раз с момента нашего знакомства, когда я была рада его появлению. – Наставник просил принести простыни, у меня в глаза попало мыло, на! – протянув перед собой стопку ткани, я через миг с огромным облегчением почувствовала, как вес с моих рук исчез. Все, простыни отдала, теперь нужно только найти выход… может, наощупь? Лучше не стоит, еще нащупаю что-нибудь не то…

– Пойдем, не стоит тебе тут бродить и на всех смотреть. А то я буду ревновать, – в его голосе явно послышалось веселье, но он, тем не менее, обхватил меня одной рукой за талию и повел к выходу. Я сжалась в комок, стараясь ненароком никого не коснуться, и осмелилась открыть глаза, лишь когда влажный и теплый воздух раздевалки сменился прохладой коридора.

– Спасибо, – выпалила я и, не глядя на шисюна, припустила подальше отсюда. Небеса, как же стыдно… И, только добравшись до своей комнаты, я задумалась о его словах: «буду ревновать». Что это вообще значит? Что он предпочитает парней? Что он знает, что я девушка? Как же я устала от всего этого…

Упав на кровать, я просто какое-то время лежала, пялясь в потолок и ни о чем не думая. Завтра у меня первое в жизни серьезное задание, а я ношусь по мужским раздевалкам и разгадываю загадки от шисюна. Наверное, лучше все же признаться… сразу после задания, когда мы вернемся в школу. Или не стоит…

Вздохнув, я встала и, размотав тюрбан, расчесала мокрые волосы, а затем стащила с себя полосатую пижаму, предназначенную для похода в купальню. Пора переодеваться в одеяние для сна и ложиться спать, уже поздно. А мне еще завтра объясняться с наставником и рассказывать, как это я перепутала женскую и мужскую купальни.

Встав перед зеркалом, я смерила себя унылым взглядом. Я же девушка… Почему я ношу мужские вещи, живу в мужском общежитии и вообще…даже не пользуюсь косметикой.

– Я – девушка, между прочим, симпатичная, – нравоучительно сообщила я своему отражению, и тут дверь в мою комнату распахнулась.

– Аааа! – завопила я, разворачиваясь и держа простыню перед собой, как ширму.

– Су Ли, мне все же хотелось бы узнать, что ты… делал в женской купальне, – на автомате договорил вломившийся в мою комнату человек, и я похолодела. Наставник Юнхэн. Человек, который не был слепым и который слышал мой донельзя девчачий визг и, возможно, успел что-то разглядеть до того, как я прикрылась простыней.

Может, не заметил? Может, он сейчас уйдет? Однако стука двери не последовало – наоборот, помедлив на пороге, мужчина медленно приблизился – я слышала его мерные, тяжелые шаги, – и затем с силой, один за другим, начал разгибать мои пальцы. Я вцепилась в простыню так, словно от нее зависела моя жизнь – но силы были слишком уж неравны. Простыня свалилась вниз, к ногам, тело захолодил ночной воздух. Охнув, я закрылась руками, насколько возможно, и подняла на стоящего передо мной мужчину панический взгляд. Его глаза сделались страшными и, не слова не говоря, он резко развернулся и вышел, хлопнув напоследок дверью.

О Небеса… Торопливо похватав одежду, я кое-как оделась и, сев на пол прямо там, где стояла, залилась слезами. Мой обман раскрылся… И что мне теперь делать?

Так стыдно и плохо мне не было никогда в жизни: ни когда я раскладывала на тарелке османтусовые пирожные для всех и, увлекшись, нечаянно все слопала, и тетя строго меня отчитала, ни когда я решила выглянуть за забор дома на таинственный мир вокруг и, поскользнувшись, свалилась прямо в свинарник, по уши перемазавшись липкой вонючей грязью. Я даже не могла представить ситуацию, которая была бы хуже моей. Наверное, единственный плюс был в том, что наставник зашел в мою комнату один, а не в компании Шоу Юэ.

Но, все равно… Я всхлипнула громче прежнего и прижала к лицу злополучную простыню, размазывая слезы. Наставник Юнхэн теперь знает, что я девушка… Что я обманывала его все это время. И, хуже всего – он видел меня голой! Такого позора я не переживу. Нужно немедленно… немедленно собрать вещи и сбежать, если я еще раз увижу его, я умру от стыда.

Поднявшись, я достала свой вещевой мешок и начала скидывать свои вещи туда, нисколько не беспокоясь об их сохранности. Хотя… Куда мне идти? Обратно домой – меня тут же выдадут замуж. За того старика, и он увезет меня к себе домой, запрет в четырех стенах, и я больше никогда не поеду путешествовать… Не побываю на таких же горячих источниках, не увижу стадо буйволов, мирно бредущее по дороге, не полюбуюсь водопадом… Не прогуляюсь по рынку, обычному или призрачному. После того, как я вкусила свободы, отказаться от нее оказалось еще сложнее, чем тогда, когда я была заперта дома. Теперь я знаю, что теряю…

Ну уж нет, домой я не вернусь. Бросив собирать вещи, я нашла кувшин с водой и поплескала себе в лицо. Я не откажусь от возможности стать заклинательницей просто так. Значит, я сейчас я пойду к наставнику… и не буду думать о том, что он видел меня прямо без одежды… и объясню, почему я врала. А если он все же выгонит меня, то я пойду искать другую школу заклинателей. Я буду бродить по свету, пока в мире не закончатся школы. Неужели в одной из них меня не примут? Все как-нибудь наладится.

Ободрив себя таким образом, я встала на пороге, собираясь с силами. Пусть я не такая сильная физически, как мужчина, который может отогнуть все мои пальцы… так, об этом думать не стоит… в общем, пусть я и не очень сильна физически, но характера мне не занимать. Трусихой я никогда не была. Как-нибудь справлюсь.

Резко выдохнув, я распахнула дверь – и тут же ее запахнула, потому что за ней обнаружился мрачный донельзя наставник Юнхэн, стоящий в коридоре с непримиримо сложенными руками и сверлящий мою дверь интенсивным взглядом. Да, если бы он был заклинателем огня, а не воды и воздуха, она бы уже горела. Нервно сглотнув, я досчитала до пяти, набираясь мужества, и медленно приоткрыла дверь, выглядывая в щелку. Он все еще там!

Под его обвиняющим взглядом я съежилась и вперила глаза в пол, чувствуя, как лицо заливается краской, а на глаза опять наворачиваются слезы.

– В мою комнату, я жду объяснений, – скомандовал мужчина, не дождавшись от меня ни слова, и, резко развернувшись, прошагал по коридору к своей двери. Каждым шагом, четким и громким, он словно забивал по гвоздю в крышку моего гроба. Да и взгляд у него был совсем не всепрощающий – скорее, взбешенный моим обманом.

Я поплелась следом, как побитая собака, всем видом изображая безмерное раскаяние. Пройдя в комнату, наставник опустился на циновку, резко расправив полы своего ханьфу, и выжидающе уставился на меня. Я же, замерев напротив, не решалась ни сесть, ни открыть рот под его обвиняющим взглядом. Сейчас было бы весьма к месту разрыдаться, чтобы наставник Юнхэн смягчился, но я, как назло, никогда не могла плакать при посторонних. В отличие от своих сестер, которые рыдали, едва стоило дяде поднять на них голос, и добивались своим слезами всего, что хотели, я в таких ситуациях всегда впадала в какое-то подобие ступора. Хотя о чем это я, разве я когда-то попадала в подобное ужасное положение?