Он попеременно прижался губами к моим запястьям.

— Обещай, что будешь ждать меня сегодня ночью.

— Хорошо, — согласилась я, испытывая чувство вины.

В ту ночь я лежала в постели в предвкушении и страхе. Что, если нас увидят? А если гнев Климента будет настолько велик, что он не позволит нам управлять Флоренцией? Мои опасения улетучились, когда я вспомнила умелый язык и ловкие пальцы Ипполито. Я прислушивалась к шороху простыней Селены, к шлепанью ее босых ног по мраморному полу, к скрипу мебели. В дверь аванзала тихо постучали.

На пороге спальни возник силуэт Ипполито.

— Катерина, — прошептал он. — Наконец-то.

Он приблизился к кровати, отдернул одеяло, устроился рядом со мной и приподнялся на локте. Я пыталась что-то сказать, но он остановил меня, начав гладить ладонью от шеи до бедра, и только тонкая ткань ночной рубашки нас разделяла. Рот его был приоткрыт, он часто дышал, от него пахло вином. Я впала в транс, но очарование было нарушено, когда он бесцеремонно сказал:

— Сядь.

Я повиновалась. Очень умело он освободил меня от ночной рубашки, и я предстала перед ним совершенно нагая и робкая. Он, однако, сильно возбудился, прижался лицом к моей маленькой груди и начал ее сосать.

Тут я схватила его за волосы и хотела оттолкнуть: так было неловко. Но он стал облизывать и покусывать мой сосок, и мне показалось, что невидимая нить протянулась от этого нежного места к промежности, затронула там какие-то струны, и они сладко затрепетали. Потом он велел:

— Ложись.

А сам поднялся и снял через голову свою просторную рубашку. Балансируя на одной ноге, стянул трико. Держался Ипполито очень неустойчиво и дважды падал на матрас, прежде чем разделся.

На первый взгляд мужские гениталии выглядят странно. Под густой порослью черных волос я увидела член, стоящий под углом примерно в тридцать градусов. Это зрелище пугало и очаровывало меня. Ипполито уперся коленями в край матраса, а я протянула руку и крепко сжала его член, твердый как камень, но в то же время бархатистый на ощупь. Ипполито изогнулся, и я почувствовала, как член дважды вздрогнул в моей руке. Мы оба тихо засмеялись.

— Поцелуй его, — попросил он.

Это предложение показалось мне очень неприятным, если не отталкивающим, и я отодвинулась. Ипполито взял меня сзади за волосы и приблизил мою голову к члену.

— Поцелуй его, — повторил он.

Говорил он невнятно, глаза его были полузакрыты, и я только тогда поняла, насколько он пьян.

Ипполито потянул меня за волосы, так что мне стало больно. Я послушалась и сморщила нос, потому что меня щекотали его волосы. Я постаралась не слишком быстро отвернуться, хотя мне был неприятен исходящий от него запах мускуса. Ему это не слишком понравилось, но он не стал настаивать и прижал мои плечи к матрасу.

Потом плюнул в ладонь и смочил член. Я смотрела на эту странную блестящую палку и — совершенно непонятно почему — хотела, чтобы она оказалась внутри меня. Обеими руками Ипполито раздвинул мои бедра. Я лежала с широко разведенными ногами и ждала, когда запретный плод свалится с дерева.

Он глубоко засунул в меня один палец, потом и второй. Я невольно выдохнула. За вторым пальцем последовал третий. Несмотря на возбуждение, я стонала от дискомфорта, но он продолжал свое дело, пока я не расслабилась.

Затем он вынул пальцы, раздался влажный чмокающий звук. Ипполито коварно улыбнулся и громко сказал:

— Гусыня полностью приготовлена, истекает соками и ждет, когда ее разрежут.

Он опустился на меня, его ноги вытянулись между моими бедрами, после чего приподнялся на одной руке, а другой продолжил прежние манипуляции.

— Я приду завтра и послезавтра, — сообщил он, спотыкаясь на каждом слове. — Снова и снова, пока не выздоровеет донна Марселла. Позволь мне навещать тебя как можно чаще и, пока я не выпущу семя, лежи тихо. Чем быстрее ты забеременеешь, тем скорее Климент нас поженит.

Ипполито взял член свободной рукой и стал помещать его между моих ног.

Судя по всему, во мне закипела кровь Лоренцо, его талант к политической манипуляции, а может, уроки Якопо, обучавшего меня дипломатии. Он утверждал, что за светскими любезностями часто скрываются неблаговидные политические цели.

Предупреждения Климента и Сандро, поведение Ипполито — все разом вспыхнуло в мозгу, а унаследованное мною чутье Медичи заподозрило обман.

Я пыталась сжать ноги, но мешал твердый член Ипполито. Я просунула ладонь между промежностью и возбужденным членом.

— А что ты скажешь о Люсии? — спросила я.

Ипполито нервно рассмеялся и оперся на руки.

— Она обманщица. Ребенок не мой.

Любовный туман тотчас рассеялся, и я увидела действительность без прикрас: Ипполито сильно выпил, прежде чем явиться. Да и прошлые наши эротические свидания случались, когда он был пьян.

Собственное признание его напугало. Он глупо на меня уставился.

— А кто такая Кармелла? — продолжала я. — А Шарлотта?

Улыбаясь, он покачал головой. Потом, осознав, что косвенно подтвердил мои подозрения и я возмущена, изобразил гнев.

— Катерина, кто тебе наплел эти басни? Сандро, наверное. Он хочет разрушить наши отношения.

— Убирайся! — негодовала я. — Ты пьян. Уйди немедленно.

— Ты не можешь мне отказать, — прошипел Ипполито. — Не можешь. Ты моя по праву рождения.

— Это ложь! — воскликнула я так же яростно.

Он ухватил меня за запястье с такой силой, что я вскрикнула. Одной рукой он завел мои руки за голову, другой взял член с явным намерением засунуть его в меня.

За считаные секунды в голове может родиться множество мыслей. Так случилось и со мной. Я взвесила все «за» и «против». Я могла уступить и молиться, чтобы не забеременеть, а утром искать защиты у донны Лукреции. Могла сопротивляться, но вряд ли сумела бы с ним справиться. Могла закричать, и Селена прибежала бы в спальню. Ничего из этого мне не подходило: Ипполито успел бы лишить меня девственности. И никто бы не поверил, что я ни при чем, учитывая мое прежнее поведение. Оставались лишь увещевания, но Ипполито был нетрезв и не годился для разговоров.

Набрав как можно больше слюны, я плюнула ему в глаза. Он подчинился естественному рефлексу и стал утираться. Это позволило мне отодвинуться от него вместе со своей драгоценной девственностью.

Прежде чем он пришел в себя, я произнесла:

— Я буду сопротивляться. И кричать. Заявлю, что ты меня изнасиловал. Ты пьян.

— Маленькая ведьма.

В его тихом голосе звучало неприкрытое удивление.

— Меня поддержит Сандро, — сказала я. — Он подтвердит, что ты бабник и пьяница. Такая репутация вряд ли понравится Клименту.