– Я пойду, – сказал Яррий.

Он встал с места, поднялся наверх, методически собрал свои вещи и приготовился в путь. Потом бросил беглый взгляд на брачное огниво. Оно стояло нетронутое и молча просило брачного огня.

Он взял головню из костра и поднёс к соломенному солнцу. Оно закурилось и вспыхнуло. Горсть сухого пепла упала вниз на голову огнива. Яррий сурово посмотрел на этот серый пепел, в котором ещё пробегали последние золотые искры. Потом нагнулся, дунул и раздул пепел по ветру.

Он повернулся к реке и лёгким шагом пошёл вдоль берега по той же дороге, по которой убежала Ронта.

Много дней продолжался праздник осеннего солнца. Молодой месяц вынес на небеса свои тонкие рога, и с каждым вечером он становился старше, и рога его становились толще. Потом он повернул к земле своё широкое лицо. Но Анаки не смотрели на него. Они смотрели друг на друга и засыпали, обнявшись. Утром они просыпались и смотрели на солнце. Оно улыбалось в ответ, не уставало смотреть на брачное игрище и не покрывалось туманом. Не уставали и Анаки.

Но в одно утро, проснувшись, они увидели с левой стороны дневное лицо месяца. Он смотрел на них холодными и скучными глазами, как будто с того света, уныло, загадочно и вместе с тем насмешливо. И они разомкнули объятия и посмотрели друг на друга такими же холодными глазами, и все лица были бледны, как лицо месяца.

– Уйти бы, – думали мужчины и мечтали о весне, когда охотники ходят отдельно от женской орды, свободные, как птицы. Теперь же надо было идти на зимние квартиры вместе с женщинами и детьми.

Брачный и небрачный лагерь соединились вместе и уже на другой день тронулись в путь. Женщины несли на плечах грудных детей и мешки со скарбом. Мужчины надели плащи и собрали оружие. Молодые охотники рыскали кругом в поисках добычи и приходили только к вечеру на новую стоянку. Праздничный месяц съел все запасы, и, как обыкновенно, племя ждала холодная и голодная зима.

Мужчины постарше помогали женщинам. Юн Чёрный посадил себе на плечи своего быстроглазого Мышонка и неутомимо шагал вперёд. Юн ничего не говорил и как будто даже не замечал своей ноши. Но она грела его шею, как меховое ожерелье, и он радостно думал, что это тепло будет согревать его тело в долгую зимнюю стужу. Мальчику было весело. Он громко смеялся, болтал ножками и хватался руками за чёрную гриву отца.

Зимняя стоянка Анаков лежала в грядах Кенайских гор, на три дня пути от брачных полей. Эти гряды тянулись белыми террасами; в террасах были пещеры, глубокие и ветвистые, когда-то прорытые водой, а потом высохшие. В этих пещерах и жили зимой Анаки. Они занимали большую пещеру на средней террасе, ставили два шалаша, один у левой стены, другой у правой. Шалаши были сплетены из ивовых прутьев и покрыты сухой травой. Они походили по форме на сундуки, узкие и низкие и очень длинные. В этих шалашах на грудах листьев, покрытых шкурами, спали Анаки. Они согревали своё помещение теплом собственного тела, и им было хорошо спать. Женская орда спала в левом шалаше, а мужская в правом. В промежутке между шалашами разводились костры.

Обе половины племени жили вместе и всё же отдельно. Их чувства спали, усыплённые осенним холодом. Они думали о пище, а не о любви. Кенайские холмы имели ещё другое преимущество. Кроме Анаков, в осеннее время сюда приходили также Мамонты Сса, привлекаемые полями зелёного хвоща, который был для них лакомым кормом. Хвощ был тоненький и рос не очень густо, но именно на этом хвоще быстро отъедались и жирели эти чудовищные звери. В осеннее время Анаки занимались охотой на Мамонтов Сса. Правда, почтение их к Помощнику Отца было сильно, но голод был ещё сильнее и не хотел считаться даже с богами.

Охота на Мамонтов сопровождалась различными церемониями и очистительными обрядами перед страшною жертвой. Кроме того, племя имело право убить только одного Мамонта. Потом следовало немедленно устроить искупительный праздник и принести очистительную жертву духу и телу Сса. Анаки могли убить огромного зверя только одним способом. Их копья и палицы были слишком слабым оружием для его непроницаемой шкуры. Но Мамонты ходили к водопою на речку Урулд, протекавшую мимо пещеры. Их тропы были глубоко вытоптаны в земле тяжеловесными ступнями. Они походили скорее на русло сухого ручья, чем на звериную тропу. На этих тропах Анаки копали глубокие ямы-ловушки. Они приходили всем племенем с жёнами и детьми, осторожно снимали дёрн и верхний слой земли и в один день вырывали огромную воронку с остроконечным дном. В этом дне они укрепляли прямой древесный ствол с острым концом, обожжённый в огне. Потом закрывали яму хворостом, закладывали дёрном, а вынутую землю уносили подальше. Мамонты не отличались особой осторожностью. Сса был царь земли, и ему некого было опасаться.

Он один из всех зверей ещё не научился бояться человека.

Часто в ту же ночь Зверь-Гора извещал трубным звуком окрестные поля, что он в яме. Анаки приходили только утром и с большой осторожностью. Другие Мамонты часто по целым суткам сторожили у ловушки и пытались вытащить товарища своими крепкими хоботами. Но потом они уходили и не возвращались обратно. Они больше не приходили к этой тропе и выбирали себе новый водопой, пониже или повыше. И в ту же ловушку нельзя было поймать двух Мамонтов подряд. Впрочем, после удачной охоты Анаки обычно заваливали яму землёй, чтобы показать Мамонтам, что они непричастны к их беде.

Зверь-Гора был в яме. Он засел в ней плотно всеми четырьмя ногами. Страшный кол пробил ему брюхо и высунул сквозь спину своё обугленное рыло. Теперь оно было уже не чёрное, а красное от крови. Чем дальше, тем Мамонт садился глубже, и кол выходил наружу, как огромный деревянный гвоздь, как будто кто-то забивал его снизу. Страшный могучий Зверь-Гора не мог пошевельнуться. Яма стиснула его своей тупой пастью и как будто силилась проглотить его целиком. Только огромный хобот, весь в круглых кожистых кольцах, был свободен. Зверь-Гора поднимал его вверх, и, несмотря на глубину ямы, хобот пленника доставал до краёв. Мамонт судорожно водил хоботом взад-вперёд, разыскивая, за что бы ухватиться, но ухватиться было не за что.

Племя Анаков было наверху, кругом ямы. Здесь были все – мужчины, женщины, дети, кроме грудных младенцев; неугомонные мальчишки Антек и Лиас, сыновья Майры, прибежали сюда раньше других. Зверя Сса не мог победить отдельный охотник, его побеждало племя. Братья Румы, конечно, не оставались позади. Карлик-шакал теперь был гладок, и шерсть его лоснилась. Он смело бегал среди людей, тявкал и бросался к яме. Он, очевидно, тоже желал принять участие в этой великой охоте.

Женщины в этой охоте были важнее мужчин, ибо победу над Сса давала не грубая сила, а сложное волшебство. Это волшебство было доступно только женщинам. Оно побеждало Сса и потом отстраняло его посмертную месть.

Мужчины, женщины и дети держались за руки и вели кругом ямы огромный хоровод. Старая Лото шла во главе хоровода. У неё был на голове меховой убор странной формы. Спереди свешивалась длинная узкая полоска. Этот убор представлял голову Мамонта с длинным хоботом. Лото изображала тётку Мамонта, Дантру, которая по верованиям Анаков жила в неведомых глубинах земли, но ныне явилась самолично, в помощь Анакам, заклинать племянника. Исса шла рядом с Лото. Она была запевалой хоровода.