Густин со злобой дернул мою руку:

— Если ты уйдешь, ты убьешь ее! Нет, ты не уйдешь… Ты сделаешь это ради нее и эта поза унижения — твоя ступень к божественной свободе.

— Не надо пугать нашего юного товарища, — вкрадчиво заметил Рыбак, он неслышно появился рядом с Густиным. — Молодой человек должен знать правду. Мы вовсе не развратники. Мы — тайный круг „неизвестных философов“ и любителей истины. Принадлежать к нашему кругу опасно, но еще опаснее не принадлежать к нему. Посетив наше собрание, ты прошел первую ступень. Ты слышал мою лекцию? Наш символ: морская звезда. Пятиконечная звезда — отличительный знак второй ступени нашей лестницы. Это ступень подмастерья, товарища и компаньона — промежуточный градус между учеником и мастером. Вступление характеризуется обрядами, имитирующими почти женскую подчиненность, так как звезда связана с женским началом. Поэтому членов секретных братств часто обвиняют в вульгарном мужеложстве. Но ритуальное унижение свойственно всем инициациям. Таковы посвящение в монахи, обряды рыцарей тамплиеров или самурайского ордена „бусидо“. На этом же сакральном акте основаны скрытое восточное учение „О браке с Ангелом“ или принятое у русских сектантов „Обретение Адама“. У тебя нет обратного пути, друг.

— Этого не будет!

— Поверь в символ, — вкрадчиво шептал Густин. — Твое тело — жертвенный агнец на алтаре: „Приидите и ядите…“ Ты отдаешь себя братьям. Этот ритуал, сродни коленопреклонению, и твоя телесная боль — всего лишь боль духовного зачатия Нового Адама. Ты превозможешь свою гордыню и обретешь первый опыт.

— Идите к дьяволу, своему отцу!

Коротко посовещавшись, участники решили видоизменить обряд. Они нуждались во мне, так же как я нуждался в их всесильном участии в моей судьбе. Это была упрощенная сделка. Густин взял у меня немного крови из надрезанного запястья. Капли падали в подставленную чашу из черного камня. Кровь смешали с вином, и „лучи“ поочередно отпили из чаши. Остатками крови Густин начертил на влажном зеркале перевернутую пентаграмму и обвел ее кругом.

— Мы соединяемся этим обрядом в единое сердце, — пояснил Густин. — Отныне твое новое имя — Эдип. Мы гадали о твоей судьбе по картам Таро, мы заглядывали внутрь магических кристаллов, прежде чем дать тебе это имя. Но будь осторожен — царевич Эдип пал жертвой рока…

— А теперь, друг и брат, тебе предстоит принять красное Посвящение. Так мы называем обручение с Королевой, — рыбак подвел меня к двери в соседний павильон.

Круглый бассейн, вырезанный в мраморном полу, был наполнен алым, душистым, похожим на вино, веществом. Женщина полулежала среди роз, похожих на огненные лилии. В ее влажных распущенных волосах блестела золотая корона. Ее тело парило в алой жидкости. Лицо Королевы было скрыто красной шелковой полумаской, но я узнал Цветок Цветков.

Она заговорила, от звуков ее голоса задрожали лепестки на поверхности воды:

— Я — Любовь. Ты пришел на землю, чтобы найти меня, и ты ищешь на земле лишь меня, меня одну. Ступи в эти воды, и ты познаешь Матерь Мира, Багряную Жену в венце звезд.

Под стеклянным куполом прошелестел томительный вздох, и я шагнул в алую купель.

Сквозь прозрачный купол крыши синело рассветное небо. Пошатываясь, я вышел из залы с круглым бассейном и рухнул на скамью. Густин поставил в моих ногах черную свечу и с головой накрыл льняным полотнищем.

Очнулся я от ритмичного шепота. Пятеро ртов шептали молитву-заклятие. Черные свечи бросали неверный свет по углам. Когда сознание прояснилось, я разглядел на низком столике с львиными лапами фотографию Сталина. На фотографии вождь раскуривал свою неизменную трубку и сам походил на шамана. Фотографию обрызгали кровью. Раскалив на пламени свечи черную иглу, Густин трижды проткнул фотографию. Это была ритуальная охота на призрака, известная еще с неолита, когда охотник, вымазанный алой краской, пронзал копьем нарисованного кровью оленя или медведя.

Утром Густин довез меня до цирка. По дороге он нашептал мне новое задание:

— Брат Эдип, вы справились с поручением. Правда, нас постигла неудача, устройство было обнаружено, но вы вне подозрений. Однако есть и неприятные новости. По всей видимости, на собрания „Стеллы Марис“ затесался сексот… Это человек с темной душой и неправыми целями. Вы слышите мысли людей. Вы должны опознать его и сообщить мне его имя.

* * *

Двадцать пятая годовщина образования СССР всколыхнулась волнами кумача и приливом торжественных собраний и концертов. Приглашение на очередное собрание „Стелла Марис“ было вложено в букет белых роз — изысканная роскошь в послевоенной Москве. В особняке на Моховой в просторном ампирном зале полыхал камин. Гостиная с роялем и старинными картинами в дорогих рамах походила на коробку с бонбоньерками, где перекатывались и шуршали фантиками одежд нарядные женщины.

— Ну что, новенький, побывал в Сандунах? — заговорщецки осведомился Кир. — Вот только не надо так краснеть. Это простая проверка „на вшивость“: цвет и структура волос в паху должны соответствовать стандарту. Роберт Андреевич следит, чтобы среди лучей „Морской звезды“ не было неполноценных потомков.

Я огляделся по сторонам. На вечере во множестве присутствовали смугло-курчавые, восточного вида женщины, и над всем этим сборищем царила рыжая, как зажженная спичка, Агния Львовна. Кирилл понял мое недоумение:

— В Красной Тантре чем ниже стоит женщина на биологической лестнице, тем лучше. Для наших игр подходят молодые, гибкие женщины с хорошо развитым тазом и не слишком чопорные. „Красная Тантра“ — это почти семейный круг. Он позволяет нам сохранить себя в этом мире тотальной слежки и обрести близких, истинно близких друзей. Мы — иные. Мы существа особого замеса.

— Неужели шеддим? — с легким презрением спросил я.

Кир ответил мне красноречивым взглядом и как ни в чем не бывало продолжил:

— О, да ты это знаешь? А хоть бы и так. Никакой тайны в этом нет. Следы падших ангелов, рассеяны по всему земному шару. И даже в Москве их сколько угодно.

— Падших ангелов?

— Да нет, их следов. Да-с. Я слышал забавную историю о том, как утверждали проект монумента „Рабочий и Колхозница“. На макете монумента „пролетарий“, в отличие от „колхозницы“, был голый. Ни штанов, ни фартука не было на теле исполина. Приемная комиссия была ошарашена, ведь монумент должен демонстрироваться на Всемирной выставке в Париже! „Наденьте мужику штаны!“ — завопил Молотов. Нет, каково? „Молотов — молотобойцу!“ А зря хихикали! В Библии, в шестой главе книги Бытия говорится о том, как Сыновья Божии, падшие ангелы, входили в шатры к дочерям человеческим, от них и пошло племя исполинов. На этой скульптуре изображен первый кузнец, потомок Каина. Рядом с ним — земная женщина. Они изображены в тантрической позе „вира“ — героя. А тантра — это, мой друг, не фунт изюма! Не так уж и прост наш красный проект.

Скульптура Мухиной указывает на две неравные части библейского человечества: огонь и глину, детей Адама и сынов Каина. Каин познал свою сестру Аклинию, а его сын Тувалкаин — сестру Ноэму. С тех пор ритуальное кровосмешение стало печатью избранных родов.