По штатам от 5 апреля 1941 года (с которым встретили Великую Отечественную) в батарее 122-мм гаубиц гаубичного артиллерийского полка стрелковой дивизии было 80 человек, в дивизионе — 346 человек. В батарее 152-мм гаубиц были по штату 89 человек, в дивизионе — 353.

Как следует из воспоминаний генерала В.С. Петрова, прибывшего накануне войны лейтенантом на службу в уже приведенный в боевую готовность 92-й отдельный артиллерийский дивизион, вооруженный 152-мм гаубицами, дивизион имел численность в 650 человек. Но это была уже артиллерийская часть, а не подразделение, по сути, маленький полк с батареей управления (которая в дивизионной артиллерии была только в полку), учебной, парковой батареями, транспортной ротой и своими ремонтными и интендантскими службами. Как бы то ни было, но даже при такой численности дивизиона Петров не упоминает ни о каком тесном взаимодействии с пехотой, ни о каких передовых наблюдателях — стрелял только командир батареи.

После оставления немцам огромного количества накопленных до войны артиллерийских орудий иметь в дивизии два артиллерийских полка уже было невозможно. Был оставлен один артполк сокращенного и смешанного состава. По воспоминаниям артиллериста П. Михина, 1028-й артиллерийский полк 52-й стрелковой дивизии, в котором автор начал воевать в июне 1942 года, имел в своем составе три дивизиона:

«I дивизион. 300 человек. Три батареи: две пушечные 76-мм — по 4 орудия, и одна гаубичная 122-мм — 4 гаубицы. Взвод управления: отделение разведки и отделение связи. Еще хозяйственный взвод.

II дивизион. Такой же.

III дивизион. Только две батареи: одна 76-мм — 4 орудия и одна 122-мм гаубичная— 4 гаубицы.

Плюс все обслуживающие подразделения.

Всего в полку 8 батарей с орудиями. 9-я батарея называется штабной, в ней нет орудий, она обслуживает штаб полка: связь, разведка и т. д.

Артбатарея — 80 человек, состоит из двух огневых взводов, в каждом из которых по два орудия, и взвода управления(управленцы), в нем два отделения: отделение связи — 10 связистов и отделение разведки — 10 разведчиков. И еще есть хозяйственный взвод: транспорт, кухня, имущество».

А теперь сравните: к нападению на СССР у немцев в батарее 105-мм гаубиц дивизионной артиллерии было 171 человек, а в дивизионе 609 человек. У немцев в батарее 150-мм гаубиц дивизионной артиллерии было 194 человека, в дивизионе — 678 человек.

Разница разительна!

И я не встречал в воспоминаниях уцелевших командиров наших стрелковых рот и батальонов, чтобы им помогали вести бой артиллерийские наблюдатели. Артиллерия Красной Армии воевала как-то сама по себе.

Если же у нашей пехоты была связь с артиллерией, то положение выравнивалось. Опять обопрусь на воспоминания Толконюка. У него начались трения с командующим 33-й армией Гордовым, и тот его с понижением в должности отправил командовать 620-м полком, входившим в состав 164-й дивизии, безуспешно пытавшейся взять село Губино и практически обескровленной в этих атаках, в которых погиб и командир 620-го полка.

«В полку оказалось, без учета тыловых подразделений, 130 человек, две 45-мм пушки па конной тяге, два станковых пулемета и две малочисленных минометных роты: 6 82-мм и 4 120-мм миномета».

Еще его полку был придан дивизион 122-мм гаубиц. Толконюку удалось выполнить задачу дивизии маневром этих малочисленных сил своего полка, но дальше он показал в своих воспоминаниях роль артиллерии.

«Обойдя Губино слева перед рассветом, полк внезапно захватил его после короткого боя почти без потерь: немцы, боясь оказаться в окружении, оставили Губино без серьезного сопротивления. Дальше лежала местность открытая, и путь полку преграждала плоская безымянная высота, прочно удерживаемая противником.

Мне оборудовали НП в поспешно вырытом окопе впереди рва, установив стереотрубу для безопасного наблюдения за полем боя. В это время из-за высоты показываются три самоходки и открывают огонь. Они бьют по моему НП, где вправо и влево от меня во рву залег весь полк. Самоходки били настолько точно, что небольшой впереди меня бруствер пронизывали очень точно; снаряды, продырявив бруствер, ложились позади рва и там рвались. Некоторые попадали в ров. Я даже разглядел, как иной остроконечный снаряд, упав в ров, некоторое время вертелся на месте и через какое-то мгновение разрывался, обдавая нас осколками. Один снаряд угодил в мою переносную радиостанцию, убил радиста и выбил микротелефонную трубку из моей руки, оглушив меня так, что из ушей брызнула кровь, и я некоторое время был совершенно глухим. Огонь нашего гаубичного дивизиона вскоре вынудил самоходки отползти назад и укрыться за высотой.

И вот я замечаю в стереотрубу накапливание немцев впереди справа: выдвигаются из леса и становятся на прямую наводку шесть орудий, развертываются в боевой порядок до батальона, а это значит человек 500 пехоты, три танка. Видно, немцы решили нас контратаковать, чтобы вернуть себе Губино. Я отдавал себе отчет, что отбить контратаку наличными силами, когда она начнется, невозможно. Надо было ее сорвать. Это можно сделать только артиллерией и минометами, благо снаряды и мины были в достатке.

Расположив во рву возле себя, вопреки всяким правилам, обе минометные батареи, ставлю им конкретную задачу: беглым огнем выпустить на каждый миномет соответственно — 82-мм мин по 30, а 120-мм по 15, сосредоточив налет по центру готовившегося к контратаке противника. Туда же обрушиться и 122-мм гаубичному дивизиону. Минометчики разделись до пояса, чтобы легче было работать в жаре, и приступили к делу. Одни подносили мины, другие опускали их в дуло. Мины и снаряды ложились в самую гущу группы фашистов. За каких-то 10 минут немцы были рассеяны; на месте остались шесть изуродованных и брошенных прислугой орудий, не сделавших ни одного выстрела. Замысел удался. Контратака не состоялась. Оценив роль минометчиков и артиллеристов, спасших полк от уничтожения, я с удовлетворением объявил им благодарность».

Вы спросите, а где же здесь передовые артиллерийские наблюдатели? Дело в том, что Толконюк по своей первоначальной воинской профессии и службе был артиллеристом, посему сам весь огонь артиллерии и организовал — он сам был таким передовым наблюдателем.

Дополню уже начатое сравнение в числах тактик артиллерии. Трудно сказать, рассчитывали ли немцы, сколько снарядов им надо, чтобы, скажем, подавить пулемет. Ведь если артиллерия стреляет прямо по нему, а корректировщик огня умелый и, главное, видит цель, то, возможно, и не много. Как вы прочли выше у немецкого ветерана, советский командир батареи попал в такую малоразмерную цель, как немецкий блиндаж, с третьего выстрела одним орудием. Но когда артиллеристы стреляют по площадям и им «цель» задают квадратом на карте, то снарядов нужно больше, и в Красной Армии были справочные расходы. На совещании высшего руководящего состава РККА 23–31 декабря 1940 года генерал Павлов эти справочные данные сообщил: для подавления станкового пулеметного гнезда на поле боя расчетное количество 76-мм снарядов — 120 штук или 80 снарядов 122-мм гаубицы. Для подавления пушки на поле боя — те же 70–90 снарядов 122-мм гаубицы.