—Лэмп его не слышит, — прошептала Куин и кивком указала на пса, который трусил по тропинке в нескольких футах впереди. — Даже его лень не простирается так далеко. Если бы он что-то услышал или почуял, то обязательно забеспокоился бы. Значит, это иллюзия, — она медленно выдохнула. — Просто шоу.

—Во всяком случае, для собаки.

Когда послышался вой, Кэл крепко сжал ее руку и через редеющие деревья вывел на поляну, где над покрытой слоем грязи землей возвышался Языческий камень.

—Наверное — учитывая обстоятельства, — я ожидала увидеть нечто вроде Стоунхенджа. — Куин выпустила руку Кэла и обошла камень. — Хотя, если присмотреться, производит впечатление. Похож на стол или алтарь. Какая ровная и гладкая поверхность. — Она прижала ладонь к камню. — Теплый. Теплее, чем должен быть камень в февральском лесу. Кэл тоже дотронулся до алтаря.

—Бывает и холодным. — Он убрал нож в ножны. — Если камень теплый, беспокоиться не о чем. Пока. — Потом закатал рукав и бросил взгляд на шрам на запястье. — Пока, — повторил он.

Не задумываясь, Кэл накрыл ладонь Куин своей.

—Нагревается! Чувствуете? Вы чувствуете?

Она подвинулась и прижала к камню вторую ладонь. Движение Кэла было молниеносным.

Он схватил Куин за плечи и развернул, так что ее спина оказалась прижатой к камню. Потом его губы в страстном поцелуе прижались к ее губам.

На мгновение он превратился в кого-то другого — впрочем, как и она, — и это мгновение было наполнено печалью и отчаянием. Вкус ее губ, прикосновение кожи, удары ее сердца.

Затем Кэл снова стал самим собой, почувствовал губы Куин, прижатые к его губам, и камень, пульсирующий под их ладонями. Это ее тело трепетало, прижимаясь к нему, ее пальцы впивались ему в бедра.

Ему было мало — он жаждал швырнуть ее на этот каменный стол, накрыть своим телом, раствориться в ней.

Нет, не он, мелькнуло у Кэла в голове, или не совсем он. Кэл заставил себя отстраниться, разорвать невидимую связь.

По воздуху словно прокатилась волна.

—Извините, — выдавил из себя он. — Я...

—Удивлен, — голос Куин звучал хрипло. — Я тоже. Все произошло абсолютно неожиданно. Просто голова кругом, — прошептала она. — Нет, я не жалуюсь. Это были не мы, а потом опять мы, — глубокий вдох, попытка успокоиться. — Можешь назвать меня шлюхой, но мне понравилось — и так, и так. — Глядя Кэлу в глаза, она снова прижала ладонь к камню. — Хочешь еще попробовать?

—Конечно. Я все-таки мужчина, черт возьми. Но не думаю, что это разумно и безопасно. Кроме того, мне не нравится, когда кто-то — или что-то — использует мои гормоны. Следующий поцелуй я не намерен делить ни с кем.

—Отлично. Значит, связи, — кивнула она. — Это мой конек. Может, кровь, а может, реинкарнация. Стоит копнуть поглубже.

Куин отодвинулась от камня — и от Кэла.

—Значит, пока не прикасаемся друг к другу и к этой штуке. И вернемся к тому, зачем пришли.

—Как ты?

—Признаю, малость взбудоражена. Все хорошо, что хорошо кончается, — она взяла бутылку с водой и сделала несколько жадных глотков.

—Я тебя хотел. В обоих воплощениях.

Опустив бутылку, Куин смело встретила взгляд этих спокойных серых глаз. Только что пила воду, подумала она, а в горле снова пересохло.

—Знаю. Но не знаю, станет ли это проблемой.

—Станет. Только мне плевать.

Сердце ее словно пропустило пару ударов.

—Ну... Наверное, тут не самое подходящее место...

—Нет, конечно. — Кэл шагнул к ней, но дотрагиваться не стал. Ее все равно бросило в жар. — Ничего, найдем другое.

—Ладно. — Она прочистила горло. — Хорошо. За работу.

Кэл наблюдал, как Куин еще раз обходит камень. Она немного нервничала, но его это не беспокоило. И даже казалось аргументом в ее пользу. Что-то заставило его поцеловать девушку, но Кэл помнил и свои ощущения, когда это отпустило его. Как в ту секунду, когда она вышла из машины на подъездной дорожке к его дому.

Откровенная и примитивная похоть Калеба Хоукинса к Куин Блэк.

—В ту ночь вы втроем устроились тут на ночлег. — Куин беззаботно расхаживала по поляне, по всей видимости, поверив Кэлу и чувствуя себя в безопасности. — Вы — если я правильно представляю маленьких мальчиков — ели всякую дрянь, задирали друг друга, возможно, рассказывали страшные истории.

—Примерно так. А еще пили пиво, которое Гейдж стянул у отца, и разглядывали эротические журналы, которые нам удалось раздобыть.

—Ну конечно. Хотя эти занятия больше подходят для двенадцатилетних подростков.

—Раннее развитие. — Он приказал себе не думать о ней, а сосредоточиться на воспоминаниях. — Мы разложили костер. Включили приемник. Стояла чудесная ночь, теплая, но не душная. Наша ночь. И это было наше место. Священное.

—Так сказала твоя прабабушка.

—Ритуал напрашивался сам собой. — Кэл подождал, пока она повернется к нему. — Мы записали слова. Сами сочинили. И в полночь произнесли клятву. Я взял свой бойскаутский нож, поцарапал всем запястья. Мы произнесли придуманные нами слова и соединили запястья, смешав кровь. Стали братьями по крови. И разверзлась преисподняя.

—Что произошло?

—Точно не знаю. Никто из нас не знает — по крайней мере, не помнит. Что-то вроде взрыва. Так нам показалось. Ослепительный свет и удар, сбивший с ног. Меня подбросило в воздух. Я слышал крики, но не понимал, кто кричит, я или мои приятели. Все было в огне, но мы остались невредимыми. Я почувствовал, как нечто высвобождается из земли и проникает в меня. Потом боль, сильная боль. Некая темная масса поднялась в воздух, и от нее повеяло холодом. Потом все закончилось, и мы остались одни, напутанные до полусмерти, а вся земля вокруг была обожжена.

Десять лет, подумала Куин. Бедный маленький мальчик.

—Как же вы отсюда выбрались?

—Пешком, на следующее утро, той же дорогой. Но кое-что изменилось. На эту поляну я пришел девятилетним мальчиком. В очках. Я был близоруким.

—Был? — Брови Куин удивленно поползли вверх.

—Двадцать процентов на левый глаз, двадцать пять на правый. А вышел из леса десятилетним со стопроцентным зрением. У всех троих не осталось ни одного шрама, хотя вечером на спине Гейджа было много свежих рубцов. С той ночи никто из нас не болел. А раны заживали сами собой.

На лице Куин не промелькнуло ни тени сомнения, только интерес и легкое удивление, подумал Кэл. Ему вдруг пришло в голову, что она единственный посторонний человек, кто об этом знает. Кто поверил.

—Ты приобрел своего рода иммунитет.

—Можно и так называть.

—А боль ты чувствуешь?

—Еще как. У меня превосходное зрение, но не рентгеновское. И заживление ран очень болезненно — слава богу, это происходит быстро. Я могу видеть прошлое, как сегодня на тропе. Не всегда, не по желанию, но могу.