ж, Тэр, — сказал я, — пока суть да дело, не привести ли нам человека в христианский вид?

Я полез в шкаф, достал свой тренировочный костюм и протянул парню.

Он неохотно оторвался от своих мыслей и с рассеянной улыбкой проговорил:

— Зачем?

— Надень! — настойчиво сказал я.

Парень пожал плечами, но с подоконника слез и принялся стягивать с себя трусы.

Тут уже я спросил:

— Зачем?..

— Жарко! — сказал он и, бросив трусы на подоконник, стал натягивать мои спортивные брюки.

— Тэр, тапки! — скомандовал я. И, взяв тапочки из тэровой пасти, подал их парню.

— А теперь давай все же знакомиться. Студент третьего курса энергетического института Астапов Анатолий, Толик…

Я протянул ему руку.

Он церемонно поклонился, прижав сложенные кисти к груди — как это делают индийцы. А на протянутую руку никакого внимания.

И тут мне кое-что пришло в голову. Я по-следовательски посмотрел ему прямо в глаза и твердо сказал:

— Думаешь, мне и впрямь неизвестно, кто ты такой? Ты — пришелец!

— Какой там пришелец, — не отводя честного взгляда, возразил парень, — не пришелец я вовсе, а Вася! Пока Вася, — уточнил он чуть погодя.

— Что значит пока? — он опять сбил меня с толку. — Ты что, собираешься менять свое имя?

— А как же иначе, — удивился он. — Ведь оно не мое!

— А чье же?

— Молочное.

— Хватит представляться! — рассердился я. — И вообще, Вася, так не делают. С тобой по-людски, а ты…

На круглом добром лице парня отразилось явное замешательство.

— Уот из меггер? Я тебя обидел? Икскъюз ми, плиз! Без надобности! Меня ин фэкт пока зовут Вася. И это ин фэкт мое молочное имя…

— Молочный бывает коктейль! — веско отпарировал я. — Ну еще зубы бывают молочные!

— Вот-вот, зубы, индид! — обрадовался Вася. — Имена тоже. Сперва молочные. Общие. А личные потом. Их заработать надо! Размыслил? А теперь вот. Это важно. Я очень спешу. Цейтнот. Исполнишь маленькую просьбу? Кляйнерхен!

— Выкладывай! — сказал я. — Чем можем, поможем!

— Ин эрстен цайт временник! — объявил Вася. — Погодник, ну, как это еще — калёндер?

— Календарь?

— Да, да, календарь!

Я сбегал на кухню, где у нас висел отрывной календарь, и вручил его гостю.

Парень повертел календарь в руках и задал совсем уж идиотский вопрос:

— Тысяча девятьсот шестьдесят шесть? Уот из ит?

Но поскольку и этот свой вопрос он задал вполне серьезным тоном, я тоже ответил ему вполне серьезно:

— Это значит, что сейчас тысяча девятьсот шестьдесят шестой год. Шестое октября, между прочим.

— А точка отсчета где? — спросил парень.

— Точка отсчета? Ах, точка отсчета! Нуль координат?

Парень радостно расплылся.

— Ну, год рождения этого самого… Впрочем, на самом-то деле никто как будто тогда не родился, хотя, конечно, никогда так не было, чтобы никто не рождался, кто-нибудь несомненно должен был родиться и в тот год…

— Так у нас ничего не получится, — прервал меня гость. — Лет ас беттер ускоритель. Маяк! Бен Муса? Чандрагупта? Петушков?

— Ближе всего Эйнштейн, — сказал я. — А вообще-то Королев!

Васино лицо стало еще круглей.

— Спутник? Гагарин? Лунник?..

Я только успевал кивать головой.

Вася замолчал, втянул в рот верхнюю губу и наморщил лоб. И через некоторое время сказал:

— Ты энергетик, ты должен знать инверсор…

— Инверсор? Первый раз слышу, — честно признался я. — И вообще у меня по приборам незачет.

Вася снова замолчал, снова пожевал верхнюю губу и снова наморщил лоб. Но на этот раз молчание было совсем недолгим. Вася отчаянно взмахнул руками и сказал:

— Показывай все, что имеешь! Омнеа!

Мы пошли по квартире — я, за мной.

Вася, за Васей Тэр — и время от времени гость тыкал в какую-нибудь вещь пальцем и спрашивал: «Можно?» Я говорил великодушно: «О чем речь?» И он брал эту вещь и относил к своему подоконнику.

Минут через десять там, на полу, рядышком стояли: электрический утюг, телевизор, пачка соли, четыре ведра (два оцинкованных и два пластмассовых), пылесос и фотоувеличитель.

Вася, потирая руки, внимательно рассматривал эту кучу.

— Все? — спросил я.

— Паяльник бы еще! — сказал Вася.

Я пошел в кладовку.

У парня даже руки задрожали, когда он увидел паяльник.

— Теперь все?

— Не совсем, — замялся Вася. — Предписан четырехкратный запас прочности, вот в чем беда! Нужны еще вот такие механизмы.

Он ткнул тапочкой в пылесос.

— Сколько?

Вася устремил глаза в потолок.

— Пять. Или лучше десять…

По-видимому, ему еще долго предстояло гулять с молочным именем.

Когда я выгружался из лифта с последней партией пылесосов, добытых в соседнем подъезде, до меня донесся странный гул и надсадный лай Тэра. Едва я отпер дверь, как он бросился ко мне — с таким волнением бросился, что чуть меня не свалил.

Я заглянул в комнату, Васи нет. В кухню. Нет. В ванную, в туалет, в кладовку. Нет нигде.

Тогда я снова заглянул в комнату. Вася потрудился на славу! Все принесенные ранее пылесосы были соединены шлангами в одну гудящую змею, к голове которой через нагревательный элемент от электроутюга были подсоединены ведра, а к хвосту припаяны фотоувеличитель и посыпанный солью кинескоп.

На подоконнике, рядом с моим тренировочным костюмом, лежали его трусы.

Первое, что пришло мне на ум, — это телекинез. Кто-то усилием мысли перенес Васю ко мне в комнату. А потом — обратно, с помощью кой-какой электронно-пылесосной аппаратуры.

Крепким орешком оказались для меня оставленные Васей трусы. Почему они остались? Не хватило телекинетической силы? Пылесосов? Или какой-нибудь детали?

Несмотря на незавершенность концепции, она представлялась мне наиболее правдоподобной. И все же полностью исключить возможность такого, пусть отвергнутого самим Васей, варианта, как его прибытие из иных миров, я не имел права.

В конце концов я пришел к двум выводам.

Первый. Что бы там ни было, а к следующей подобной встрече нужно подготовиться.

Второй. Надо предупредить соседей по дому — а то вдруг в следующий раз Вася попадет не ко мне, а куда-либо по соседству. (Будущее показало, что тут я как в воду глядел…)

Придя к таким выводам, я начал составлять вопросник, или, если угодно, анкету — на случай новой встречи. А составив, размножил ее под копирку. И возвращая пылесосы владельцам, вкратце уведомлял их о случившемся и вручал им вопросник. И просил о всех необычных событиях немедленно ставить меня в известность.

Следующие четыре дня прошли без каких-либо происшествий. Васины трусы лежали себе на прежнем месте, а соседи при встречах глядели на меня с участием.

Продолжение последовало на пятый день.

Я как раз возвращался из института, и в лифте столкнулся с кинооператором Игорем Голицыным из сто тридцать шестой квартиры, одним из тех, у