— Конечно, нельзя. Да, я свободна на ближайшие пятнадцать лет, пока Вик не выйдет из червоточины с Буунгейта. Не хотите сегодня вечером пойти куда-нибудь выпить? Я знаю несколько приличных клубов, где полно хорошеньких мальчиков, живущих первой жизнью.

— Сегодня вряд ли, но попозже — возможно.

— Договорились.

За спиной Гвинет уже поднялись и начали громко аплодировать остальные следователи. Паула почувствовала, как горят ее щеки. Она обвела взглядом знакомые лица и приветливо кивнула.

— Спасибо. Я рада видеть всех вас, да еще и без формы, — сказала она. Аплодисменты моментально стихли, и все заулыбались. — Обычно новый начальник обещает какие-то перемены, но я думаю — с нас хватит. С этого момента будем только работать, как и раньше. Итак… через час я жду в своем кабинете всех руководителей групп для обсуждения текущей ситуации. Кроме того, сегодня и завтра я буду изучать ваши личные дела, чтобы узнать, кто чем занимался в последнее время. Еще нам придется немного изменить состав групп в связи с потерями, понесенными отделом во время работы в составе флота. И я хочу поприветствовать здесь Хоше Финна. Я уверена, он займет среди нас достойное место.

Хоше широко усмехнулся и приподнял кружку с травяным чаем.

Алик Хоган в кабинете начальника укладывал в коробку свои личные вещи. Он встретил Паулу виноватым взглядом.

— Извините, шеф, я ждал вас не раньше, чем через час. Как прошла встреча с директором?

— Спокойно. Такие встречи в лучшем случае просто отнимают у нас время, все разговоры касаются только политики и бюджета. Ничего полезного, ничего важного.

— При поддержке семьи Бурнелли вам теперь нечего опасаться. Лет через пять вы сами станете директором.

— Гм-м. — Паула наклонила голову набок и посмотрела в большое окно. — Опять привыкать к новому.

— Простите?

— Нет, ничего. Я никогда не замечала, что отсюда не разглядеть Эйфелевой башни. Из своего прежнего кабинета я ее видела.

Алик свалил в коробку последнюю пачку бумаг.

— А знаете, комендант предложил мне занять как раз тот кабинет.

— Очень символично. — Паула села за стол и вытащила из сумки рабакас. Цветок увял, но из черной клубнелуковицы уже пробивался розовый росток. Рядом с цветком на столе разместилась голограмма семьи Редхаунд. Затем Паула достала кубик из оргстекла размером с кулак, в центре которого покоилась вставка памяти. — Знаете, Алик, — добавила она, — я очень рада, что вы остаетесь.

— Я не вижу особых перспектив под началом адмирала Колумбия. Но я удивился, что вы согласились принять меня в команду парижского отдела.

— Насколько я поняла из услышанных разговоров, вы высказали адмиралу свою точку зрения, несмотря на то что он придерживается иной позиции. Это означает, что ваше место здесь.

— Благодарю.

— Так или иначе, после событий на Дальней вы могли выбрать любую работу.

— Мне очень понравилось работать здесь, несмотря на политические осложнения.

— Да, понимаю. Но теперь все успокоятся. Колумбия в данный момент очень занят. Он добивается, чтобы сенат принял решение о включении флота в состав исследовательского отдела ККТ.

Алик тихонько присвистнул.

— А что думает Шелдон?

— Могу только сказать, что он не слишком доволен. Эти двое и так уже начали борьбу за финансирование операции «Огненный вал». Я полагаю, спустя некоторое время Колумбия выставит свою кандидатуру на пост президента. Да, я бы хотела, чтобы вы присутствовали на встрече с нашими юристами и окружным прокурором из департамента юстиции. Она назначена на одиннадцать часов.

— Нет проблем. А по какому поводу?

— Очень интересное дело. Джин Яохуэй, он же капитан Оскар Монро. Стоит ли его оживить, чтобы потом отдать под суд, или пусть отсидит свою тысячу лет здесь?

Алик изумленно уставился на куб.

— Это он?

— Да. Я разыскала его и Анну Кайм в Сторожевом каньоне. Анну по закону Дой об амнистии оживят, а влияние Звездного Странника будет удалено из ее памяти. Мои информаторы утверждают, что от адвокатов Уилсона Кайма скоро поступит запрос на передачу ему вставки памяти Оскара для хранения на Йорке-пять. Если запрос будет удовлетворен, Кайм наверняка оживит друга. Прокуратура подвергнется жесточайшему давлению с целью освободить Оскара от обвинения по делу о взрыве на Абадане. Будут и обращения влиятельных особ, и эмоциональные заявления о том, что он уже оплатил свой долг перед обществом, будет приводиться пример набора в диверсионные группы на Утраченных двадцати трех планетах. Я бы охотно посмотрела заседание суда. — Паула улыбнулась, с любопытством поглядывая на вставку памяти. — Я могу и проиграть.

— Вы? Я в этом сомневаюсь.

— Море сразу за дверью! — прокричал Барри, вбегая в дом. Он бросился к Марку. — Совсем рядом, папа!

Марк взъерошил ему волосы.

— Я же говорил, что так и будет.

— Можно, я пойду на пляж? Пожалуйста! Пожалуйста!

— Нет. — Марк показал на груду коробок и ящиков, снятых роботами с большого закрытого грузовика. Через широко открытые двери ему было видно, что роботы тащат очередную партию груза. «Как же мы успели обзавестись такой кучей имущества, после того как все оставили в долине Улон?» — Купаться пока нельзя. Я представления не имею, где твои плавки. А еще здесь опасные течения.

Последнее утверждение было откровенной ложью, поскольку брошюра, присланная агентством недвижимости, гарантировала в поместье «Мулако» абсолютно безопасный пляж.

— Где море? — потребовала объяснений Сэнди, входя в холл с рюкзачком на спине.

— Сразу за дверью, пошли!

Барри схватил ее за руку, и они вдвоем выбежали из просторной гостиной на веранду. Панда с лаем кинулась за ними. Газон перед домом был только что уложен, и садовые роботы еще колдовали над низкой живой изгородью из кустарника. Газон упирался в длинную дюну, а за ней расстилался частный пляж из белого песка, омываемый лазурной водой. Несколько пальм, посаженных на краю газона, заслоняли дом.

Такого размаха гражданского строительства Марк не видел даже на Крес-сате. Этим утром они выехали со станции Таньяты, тоже стремительно расширяющей свои границы, и покатили по дороге, тянущейся параллельно побережью. За пределами растущей столицы вся земля вдоль моря казалась сплошной строительной площадкой, и повсюду предлагались великолепные особняки с участками по пятнадцать акров. Марк выбрал дом в самом конце поселка, у границы национального заповедника. Ему даже не пришлось брать кредит, за все заплатила Династия Шелдон, хотя Найджел предлагал еще более роскошные владения на Крессате — практически что угодно, на выбор. Марк поблагодарил его, но отказался — жизнь в поместье его не привлекала. За счет трастового фонда он тоже жить не хотел; он видел, какими становятся отпрыски Династии, и не желал подобной судьбы для Барри и Сэнди. Поэтому он согласился на пост управляющего компании «Алатоникс» — основного производителя роботов для Династии. Ему назначили колоссальный оклад, а поскольку Таньята быстро развивалась, Марк был твердо намерен честно отработать свои деньги. Иммиграция на Таньяту достигала четверти миллиона приезжих в неделю, в основном это были беженцы с Утраченных двадцати трех планет. После заключения всех формальностей Лиз целую неделю просидела с архитектором, планируя большой просторный дом, который, откровенно говоря, можно было смело назвать особняком. И вот они приехали, все еще не до конца веря своим глазам.