из нас электронный дневник, делясь в нем интересными историями из своей жизни и тем что происходит в проекте.

Это была для меня, как и для многих, кто был вхож в близкий круг, очень хорошая идея, которая почти через два года стала уже историей о тех жизнях, которые находясь на том собрании, весело встречали эту пока еще новую и веселую идею.

Кирилл с самого начала года ходил очень озадаченный, несмотря на то, что нам высокопоставленные люди пророчили большое будущее.

Мы несколько раз разговаривали с ним, и Максимом Викторовичем об этих повышениях, которые позволят нам, стать действительно нужными нашей стране, только вот Кирилл все время старался оттянуть этот вопрос, говоря нам что у нас другая цель и мы должны думать о проекте, а не о том, как сесть в мягкие приятные кресла и командовать.

Когда в очередной раз мы встретились с представителями министерства образования, Кирилл сказал, что мы будем продолжать заниматься проектом и нам нужны новые зоны для расширения.

Максим Викторович тогда был просто шокирован решением Кирилла, но не стал его оспаривать.

Для меня же это было лишь очередным правильным решением, потому что у Кирилла всегда были выгодные планы, даже в тех моментах где мы что-то теряли.

— Нам нужно немного времени чтобы оставить для управления проекта, достойную замену. — сказал он нам с Максимом, когда мы вышли из кабинета.

— Кирилл. Тебе не кажется, что рано или поздно проект должен зажить своей жизнью? — спросил у него Максим.

— Кажется, но пока мы не готовы пустить его в свободное плаванье… — идя на выход, не смотря на Максима ответил ему Кирилл.

Чуть позже, примерно через полтора года, читая его письмо, написанное моей тете, я узнал, что имел ввиду озадаченный в то время Кирилл, когда отказывался от высоких должностей, для того чтобы подготовить проект к «свободному плаванью».

Эти полтора года, с лета две тысячи тридцать восьмого по январь две тысячи сорокового, были самым тяжелым временим в моей жизни.

Я не был предупрежден об этих потерях и события, поэтому я просто был морально не готов.

Как и к тому что через некоторое время это траур после смерти Кирилла коснется и моей семьи.

На той флешки полученной от Кирилла в две тысячи двадцать шестом году, когда я еще только вступал в проект, в написанном тексте не было ни слова о каких-то подобных исходах.

Весь простроенный план, был написан до две тысячи пятидесятого, и эти люди которые читали текст вместе со мной, должны были быть со мной рядом в пятидесятом году.

Что тогда пошло не так?

Автор сломал свою же предсказанную систему, дав Кириллу эти имена в списке?

Или сам Кирилл пошел по собственному пути, отрекаясь от простроенного плана? Сдавшись или наоборот сломав выстроенные рамки?

Я теперь этого уже не узнаю…

Многих людей, которые работали далеко от нас в регионах, мы увольняли по причине недобросовестных побуждений, которыми они ухудшали общую работу проекта.

Конечно были и те, кто успел выйти из проекта по собственным причинам и убеждениям, не сделав ничего плохого, но это были единицы.

За этот короткий, казалось бы, промежуток время погибло очень много близких для меня людей. Не смотря на то, как они поступали с проектом, их жизни были частью моего жизненного отрезка.

Когда этот мир покинули Карина, из-за своей болезни, и Макс из-за того, что пытался найти ответ, я был в отчаянье, так же как и Люба, которая потеряла в уходящий две тысячи тридцать девятом двух своих любимых людей еще со школьной скамьи.

После того как ее сестра разбилась в автокатастрофе и в конце года ушел из жизни Макс, не выходя из комы, Люба осталось совершенно одна.

Я должен был ее поддержать и именно поэтому мы сплотились.

Если бы я только знал, что эти печальное события свяжут нас с Любой, я бы отказался от этого желания, если бы можно было как-то все исправить.

Но тогда уже сделать было ничего нельзя, необходимо было смериться со случившемся, нам оставалось только лишь держаться и верить друг другу.

Весь этот год тридцать девятого, я в тайне продолжал общаться с Кириллом после его инсценировки со взрывом, в конце тридцать восьмого.

Он говорил, что ему необходимом было испарится из проекта, потому что за ним началась охота из-за старой его жизни, но что он сам причастен к тому что началась чистка в проекте, я узнал лишь только из его письма спустя время.

Он не говорил мне правды, потому что не хотел, чтобы я отвлекал свое внимание от намеченного плана.

И хоть мне было понятно, что я должен был делать дальше без него, вместе со свой собранной им же командой во время инсценировки, чтобы он мог спокойно «испариться» с проекта, его настоящий уходи из жизни, очень подкосил мое психологическое состояние и руки в этот момент моего горя, просто опустились.

Еще сильней меня ударило и поразило известие о том, что моя тетя Вика тоже решила уйти вслед за Кириллом, так же просто расставшись со своей жизнью как будто это не а что не повлияло.

Возможно это было не так просто, как я представляю, и я никогда не переживу и никогда не узнаю, что было внутри у них на самом деле и в их мыслях, но так поступать было нельзя.

Весь мой мир замер, и я умер внутри.

Только Любовь спасла меня от шага в бездну, где меня ждала темнота, о которой я часто думал в своей потерянной от произошедших событий голове.

Она в один из дней, даже не ожидая этого, своей внезапной новостью, задела ту необходимую струну в моей душе, благодаря которой я понял, что есть смысл жить дальше, и я обязан двигаться по намеченному плану ради поставленной цели. Ведь на тот момент происходящего вокруг меня ужаса потерь, Любовь, несла в себе новую жизнь, нашей будущей дочери Евы, которая появилась на свет в ноябре двух тысячи сорокового года.

Осталось шесть дней

Я не могу вспомнить что мне снилось.

Проснувшись двадцать минут назад, с разными протекающими мыслями в полу-спящем состоянии, я пытался поймать хотя бы какую-то одну, чтоб не забыть, что через сон подсказывало мне подсознание.

И как только мне удалось сосредоточиться, я позвонил в исследовательский центр с надеждой услышать хоть какую-то новую информацию о приближающимся к нам объекте, но к сожалению,