там, на скотобойне? Это не из тех мест, куда ты ходишь, а ежели туда никто не ходит, то и нет таких мест, а ежели и нет таких мест, так никому и дела нет, кто там есть и что он там делает. Вот поэтому я и остался на этой работе. Именно такую я и искал, когда из деревни уехал. А ежели я им иногда и посылаю чеки с деньгами, это чтобы они помнили, это чтобы отомстить им за все, что они мне сделали. Чтоб они не забыли никогда, что за счет всех тех, кого вот эти руки перебили, они все еще живут в достатке.

Он много мне всего еще рассказал в тот вечер. Он словно все прошедшее время, пока был нем как рыба, затаился, чтобы посмотреть, что будет, а когда увидел, что мне можно доверять, открыл свой канал и заполонил словами целое поле. Рассказал он мне и о шраме на лице, это бычок, говорит, мне сделал. Я плохо рассчитал удар, говорит, и сам внутрь свалился, прямо к нему, так он мне рогом и разодрал. Но я был рад тому. Потому как боль придает ценность всему, что ты делаешь. Нужно платить за все, что получаешь. И я плачу за каждый удар болью в костях, они ноют и зимой и летом. Так я по вечерам могу спокойно спать ложиться, потому как все на своих местах. Сидели мы с ним допоздна, я впервые видел его пьяным, так-то он пил коньяк по пять стопок за раз, а затем шел прямо, как поезд по рельсам. А когда пришло время уходить, он впервые руку мне протянул и обнял меня. Хорошо тебе вернуться на родину, сказал он мне, и мы распрощались.

С того самого вечера я его больше не видел. Еще несколько месяцев ходил я каждое воскресенье в кофейню, но его нигде не было видно. Я и раз спрашивал про него, и еще раз, но все напрасно. Даже знаешь что я тебе скажу, кроме самого хозяина кофейни, остальные все делали вид, будто вообще с трудом понимали, кто это такой. Поговорил я и с Ваней, может, он что слышал, куда тот еще ходить может, где живет. Но и там ничего. Даже в «Юнион» поехал, но там меня вообще чуть было не арестовали. Кто ты, мол, такой, чтобы вопросы задавать, и все такое. Ну, долго ли, коротко, целый год так прошел, и поскольку концов я не нашел, смирился я и сам перестал искать. Подумал я, что он, может статься, и совсем помер, но поскольку он был одинокий, как о том разузнать. Это не так важно. Да к тому же и я с тех пор где-то через полтора года собрал свои пожитки и уехал из Чикаго, открыл магазин, помнишь, я тебе рассказывал, в Нью-Йорке. Там я десять лет просидел, получилось у меня пару раз и в деревню съездить, со своими повидаться, а однажды наткнулся я на брата Аргириса на рынке и спросил его, так он сказал, что чеки все еще приходят. Я, как вернулся, позвонил кое-куда, снова порасспрашивал знакомых из Чикаго, может, видели его где, но они мне так странно отвечали, будто вообще впервые слышали это имя. Вот тогда и я сказал себе, что все, хватит. В Америку он поехал, чтобы свой запах крови скрыть, а не потому что ему так захотелось. Так кто я такой, чтобы постоянно лезть к нему и напоминать ему обо всем? Зачем все это? Ну, много времени прошло, и я все-таки принял решение вернуться, так что ты теперь видишь, еду я обратно. Я-то, конечно, заранее все подготовил, послал еще до этого моего компаньона, так что и магазин есть, и все дела в Афинах уже устроены. Эх, да, найду себе какую-нибудь хорошую девушку и буду дальше спокойно поживать, без лишних забот.

Но вот скажи мне, и зачем это я столько времени тебе голову своими россказнями морочил? Но вообще-то и дорога дальняя, без хорошей компании и разговоров время долго тянется. А теперь давай-ка и ты мне о себе расскажи. Ты сколько прожил в Нью-Йорке? А ты как, ненадолго едешь или навсегда?

Примечания

1

Гьяк, сущ., м. р. [gjak]. 1. Кровь. 2. (юр.) Родственные связи, обусловленные общим происхождением, кровное родство, родственник по крови (vs. по браку). 3. Убийство, совершаемое с целью отомстить, месть, возмездие. 4. Племя. [этим. арнаут. γκιακ < алб. gjak]

2

Название рассказа представляет собой первую строчку из известной любовной арванитской песни, которую исполняют обычно на свадьбах, народных праздниках или во время застолий. Эта песня бытует во множестве локальных вариантов во всех регионах Греции, где традиционно проживали арваниты. Димосфенис Папамаркос записал от своего отца, Димитриоса Папамаркоса, вариант села Малессина (район Локрида):

До т’а прес котшидете, эде т’ровит га скинезит,

Скова ниа менат гатье лиахеше ни пергулье.

Льяхеше, крихеше, ме т’ тумун зихесе

Льяхеше, тертонеше, псе дое т’мартонеше.

Мой котшиде дредуре, са т’ кам т’биедуре

Мой котшиде дракулье, те не кеше ни ангалье.

До т’а прес котшиде глятетб по ц’ требем га ит’ атет

До те винье нонья бреме, по це дурбем га йотумун.

До т’а прес котшидете, эде т’ровит га скинезит.

Косы я тебе отрежу да заброшу их в кусты.

Шел я мимо как-то утром, в винограднике мылась ты.

Мылась, косы заплетала, с матерью своей ругалась,

Мылась ты и наряжалась, ведь ты замуж собиралась.

Ах, косицы вы крученые, это вы всему виной,

Ах, косицы вы змеиные, хочу в объятьях быть с тобой.

Косы я тебе отрежу, но перед батей твоим стыдно,

Вечером хотел прийти – и перед матерью мне стыдно.

Косы я тебе отрежу да заброшу их в кусты.

3

Побратим – в арванитской культуре широко распространен феномен побратимства, это особый вид ритуального родства, которые заключался между мужчинами после исполнения определенных обрядовых действий. Связь между побратимами приравнивалась к родственной, так что побратимы имели одинаковые права и обязанности с кровными братьями (помогать в нужде или при опасности, принимать участие в решении семейных проблем и самое главное – участвовать в кровной мести).

4

пришел мой черед ехать в Малую Азию… Речь идет о призыве на службу в греческой армии во время Второй греко-турецкой войны (1919–1922)

5

Четы (от турецкого Çete – бандиты) – название турецких вооруженных отрядов разбойников, которые были особенно