Дорка хотела предложить свои услуги, но смолчала. Ее бил озноб обречённости, одиночество огнём сердце обдало. Значит, отдыхают, веселятся, в ус не дуют, а ей подыхать. Никому она не нужна.

Возвращаясь в трамвае от подруги, Дорка для себя твёрдо решила: пришло время вернуть сына домой. Всё, хватит, он мой, и никому его не отдам. Никакой подруге Надьке, никакой её племяннице Наденьке. Это мой сын. Мой сын. Вон сердце как колотится. Завтра же вызову врача на дом, и он вернётся. Не бросит же меня одну. А если бросит, то туда мне и дорога. Без него все равно жизни мне нет на земле.

Днём к Дорке на работу прибежала Валька, бывшая жена Ивана. До войны ее Витенька, когда они не были еще знакомы, тоже был влюблен в Валентину. Она охотно гуляла с ним, пока Иван служил срочную. А потом и Витьку забрали служить. Иван вернулся – и через месяц они с Валентиной расписались, а спустя еще девять месяцев у них родилась дочка. А Виктор после армии встретил Дорку, тут и всё завязалось. Дружили всем двором. Только третий друг, Аркашка, всё никак не мог остановиться в своём выборе. Красавчик, самый образованный и талантливый, он после школы поступил в институт. Потом непонятно – учился, не учился. Вроде в Москву хотели даже перевести как самого умного, во всяком случае, так сообщала каждому встречному поперечному его мама тётя Мара. Но вскоре он опять объявился в Одессе и загремел, как и все, в могучую и непобедимую. Тётя Мара, опять по секрету и, конечно, всему свету растрезвонила, что в её Аркашеньку влюбилась до потери пульса дочка чуть ли не академика, нет, какого-то министра. Но не сложилось. И только потому, что жених оказался с пятым пунктом в паспорте. И вообще из-за этого он вылетел отовсюду, как пробка из бутылки.

От Аркашки приходили восторженные письма о военной службе. И там он был самым-самым, его ценили за необыкновенный почерк и умственное развитие. Отбарабанив положенное, Аркашенька возвратился не один, а с дамой, вдобавок с солидным приданым. Приданым оказался её сын лет на пять младше отчима.

Только тут тётя Мара наконец прикусила свой язык, что называется, закрыла его на замок. Но на сей раз не надолго стихла музыка и прекратились фраерские танцы. Просто «хорошей Аркашенькиной знакомой», как уверяла Дорку тетя Мара, не понравилось в Одессе, и они по-тихому съехали. А красавчик поплыл дальше по Дерибасовской обольщать столь доверчивых и неотразимых наивных девственниц.

Эта прекрасная жизнь в одночастье прервалась 22 июня 1941 года. Все, что случилось потом, все это страшное время – пропажа Виктора без вести, гибель всей Доркиной семьи в гетто, арест уже после войны Нины Андреевны за якобы сотрудничество с немцами – Дорка старалась просто вычеркнуть из своей жизни, раз и навсегда. Иначе можно вообще удавиться. Только Вовчик и удерживал её на этом свете. А как она мучилась, пока устроилась на работу. Никуда не хотели брать, в чём только её не обвиняли. А если разобраться – за что? Что выжила в этом аду благодаря свекрови, которая прятала ее всю войну с новорожденным в печном старом дымоходе? Вырванные из жизни годы. Ее Витеньки нет на свете, весельчак и балагур Ар кашка погиб где-то в Крыму. Из близких знакомых один Иван остался жив.

Поначалу Иван с Валькой вроде жили как все, вторая дочка Ниночка родилась, а потом как отрезало. Пить крепко стал, жену поколачивать. Не ожидала Валентина, что Ивана мать в старые отцовские письма, ещё хранящиеся с Гражданской войны, подсунет свои записочки. Отомстила невестке за зверское к себе отношение. Умерла старушка во время оккупации голодной смертью, и это при невестке и её ещё молодой и крепкой здоровьем матери.

Иван, когда пришел с фронта, немного пожил в семье, а потом оставил ее, куда-то завербовался на Север; как тог да говорили, погнался за длинным рублём. По пьяни он даже Дорке предлагал всё бросить к чёртовой матери и уехать на заработки вместе. Но она и слышать не хотела, в голову не брала эти идиотские мысли. Все ждала, была уверена, её Витенька обязательно вернётся к ней. И свекровь тоже, только нужно потерпеть. Печка, в которой она практически просидела всю войну, научила её этому.

И вот те раз, днём в магазин врывается соседка Валька и начинает с порога орать, захлебываясь, что её дочку Леночку прямо с толкучки милиция забрала в кутузку и теперь плавающему зятю грозят большие неприятности. Могут прикрыть загранку, а Леночку засудить за спекуляцию. Надо что-то делать. «Дора, я на всё согласна, выведи меня на своего бывшего квартиранта. Умоляю, – чуть снизила голос Валька. – Там, такое дело, такое дело. – Она оттащила Дорку за угол дома и, брызгая слюной, в самое ухо зашептала: – Ленка узнала твою соседку».

Дорка от растерянности ничего не понимала. Только с третьего раза до неё всё-таки дошло. Ленка продавала на толкучке вещи, ну, тряпки, которые привозил её муж-моряк. В то утро около нее долго вертелась какая-то моложавая покупательница, долго примеряла чуть ли не все подряд, приценивалась, а потом развернулась и быстро направилась к выходу. То ли не понравилось, или в цене не сошлись, а может, вообще баба не собиралась ничего покупать. Но как только эта сучка отошла, к Ленке сразу подошли двое, предъявили какие-то корочки и приказали следовать в контору. Она поняла: ОБХССная подстава.

Ну и пошло-поехало. Слёзы, мольба, всё барахло она оставила там. Рада была, что еле ноги унесла без последствий. А вчера, продолжала Валька, у младшей Ниночки был день рождения. Ленка выпила винца и пристроилась у кухонного окна покурить, теперь это модно, все девки на толкучке курят. Так вот, она выглядывает в окно и видит, во двор заходит твоя, Дор, соседка Наташка со своим мужем, чинно так идут под ручку Может, Ленка на них и внимания не обратила бы, но Наташка как раз была в том самом платье, которое примеряла, красиво на ней сидело, прямо по фигуре. Его потом с другими вещами у дочки в околотке забрали. И кто забирал? Твой сосед, это он мою Ленку обшмонал, всё у нее конфисковал и ещё и потребовал, подлюка, хороший куш, чтобы дело не открывать и ее Димке в пароходство не сообщать. Вот они чем занимаются. Выручай, Дорка, как мне твоего бывшего квартиранта найти?

Дорка застыла как истукан, от всего услышанного ее била нервная дрожь. Она молчала, не в силах от ужаса разжать рот, наконец выдавила из себя:

– Кого найти?

– Так квартиранта твоего бывшего, он сейчас в начальниках у них. Надо сук этих поприжать, понимаешь, а то делают, что хотят. Пусть, гаденыш, Ленке шмотки и куш возвращает. Дорочка, помоги, за ради дружбы наших мужей. Поведи меня к нему, хоть на работу, нет, лучше домой. – Тут напористая крикливая Валька внезапно поумерила пыл, сменила гнев на милость: – Я ж понимаю, все кушать хотят. Так мы согласны, отблагодарим, чай не чужие, сочтёмся. Главное, чтоб к Ленке больше не цеплялись. Ну, так сведёшь?

Наконец до Дорки дошло, что от неё требуется. Но еще некоторое время она стояла в раздумье, потом повела плечами, словно стряхнула с себя оцепенение.

– Валя, понимаю, большая неприятность, но к Леониду Павловичу не пойду. Язык не повернётся такое ему предложить. Отблагодарим, все кушать хотят… Он меня мигом вышвырнет. Не тот человек, чтобы брать. Если бы я своими глазами не видела, как Жанка концы с концами еле сводит. В одной юбке со свитерочком бегает из года в год. Ты уж лучше сама к Наташеньке с её муженьком наведайся. Они рады будут. Ты ж им заявление подписывала на соседку, что она редко дома появляется. Вытурить бедную женщину помогала, вот и иди к ним. Долг платежом красен, пусть отдают его тебе и Ленку твою больше не трогают.