Каждый раз, когда Кортни обыгрывала Эджкоума, все оборачивались на ее смех. Наконец Карл отодвинул шахматную доску.

– Я не могу сосредоточиться при таком шуме, – сердито заявил он.

Кортни подняла глаза от карт.

– Вы хотите сказать, что проигрываете, ваше величество?

Король застыл с открытым ртом, а Генриетта Мария опустила взор, едва сдерживая смех.

– Король никогда не проигрывает в стратегических играх. – Карл изрек это тоном, каким делал официальные заявления.

– И теперь мы знаем почему, – нараспев протянула Кортни. – Король отказывается закончить игру, если есть опасность проигрыша. – Глаза Кортни смеялись.

Лорд Эджкоум поднял голову от карт.

– Полагаю, Карл, что дама права.

– На сей раз я вовсе не проигрываю, – сказал король, возвращаясь к шахматной доске.

Спустя час Рори торжествующе произнес:

– Шах и мат, ваше величество.

Пытаясь выглядеть добродушным, король выпил на прощанье с Рори и Эджкоумом и удалился в свою опочивальню.

– Не подумайте, что я на вас обиделся, – весело промолвил он, обращаясь к Кортни, прежде чем уйти. Король не лгал – его и вправду забавляла дерзость любимой фрейлины супруги. – Но я устал от принятия решений и должен отдохнуть.

– Пора и мне на покой, – сказал Эджкоум. – Сколько я проиграл сегодня, Кортни?

– Три золотых соверена. – Ее глаза триумфально блестели, когда он отдавал ей монеты. – И полкроны.

– Когда вы будете провожать леди Торнхилл в ее покои, Макларен, – шутливо заметил Эджкоум, – подальше спрячьте свои золотые монеты. Держу пари, прекрасная дама знает толк в разбое.

– Обижаете меня, сэр. Честно выигранные деньги – не разбой.

– Боюсь, что через две недели у меня не останется ни дома, ни земель.

– Я слышала, у вас обширные угодья, – заметила королева.

– Пожалуй, меня можно считать богатым человеком. – Эджкоум задумался. – Может быть, как-нибудь вы посетите меня, ваше величество? – Он перевел взгляд на Кортни. – Вместе с вашей очаровательной фрейлиной.

– С удовольствием, лорд Эджкоум.

Эджкоум низко поклонился королеве, а повернувшись к Кортни, неожиданно поцеловал ее в щеку.

– Спокойной ночи, миледи. Вечер удался на славу.

Пожелав королеве спокойной ночи, Рори и Кортни тоже ушли.

– Вы доставляете много радости Эджкоуму, – тихо сказал Рори, когда они шли по коридору.

– Да. Я чувствую, что нравлюсь ему. Мне он тоже пришелся по душе – замечательный человек. Его дружеское расположение смягчает одиночество.

– Торнхилл вам пишет?

Кортни промолчала. Ей не хотелось говорить о нем, особенно сегодня. Или думать о том, зачем Ришелье послал ее сюда.

– Трудно получать известия из такой дали. Рори ничего не ответил, он знал, что Кортни не получает писем от отца. Странно, что человек, который был столь строг с дочерью на корабле, теперь, когда она находится далеко, оставил ее без родительских советов.

Они остановились у дверей ее комнат. Кортни почувствовала внутреннюю дрожь. В последнее время они с Рори старались держаться подальше друг от друга, но она заметила его теплый взгляд, когда Эджкоум поцеловал ее.

Приложив руку ко рту, она сделала вид, что зевает.

– Вы устали, Кортни.

– Да. День был приятный, но долгий.

Она чувствовала, что ему не хочется уходить.

– Тогда я желаю вам спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Рори.

Вдруг она ощутила на плече его руку. Ей ужасно хотелось остаться и потянуться к нему губами. Но было уже темно, почти весь Лондон спал, значит, пришла ее пора: этой ночью она должна заняться грязным делом, затеянным Ришелье, так что ей не до романтических поцелуев с Рори Маклареном.

– Кортни.

Она не повернула головы. Почувствовав, как его рука крепче сжала ей плечо, она испугалась. Но когда он убрал руку, она ощутила сожаление.

– Хороших сновидений, миледи.

– И вам, Рори Макларен.

Ноги у нее дрожали, когда она входила в комнату. Повернувшись и даже сквозь потемки различая притягивающий блеск его глаз, она с улыбкой затворила за собой дверь и оперлась на нее. Сердце громко стучало. Подождав, пока не смолкли его шаги, она торопливо вошла в спальню и стала переодеваться в одежду, пригодную для верховой езды.

* * *

Кортни заглянула на кухню и с облегчением увидела, что толстая повариха готовится задать пир.

Когда Кортни вошла, та глянула на нее с сомнением.

– А вы и вправду думаете, что он придет?

– Надо быть круглым дураком, Мэри, чтобы упустить такую возможность. Конечно, он придет.

– И вы уверены, что все будет шито-крыто, миледи?

Кортни подошла к поварихе и обняла ее за плечи.

– Про это дело знаю только я и… – она сделала паузу для большего эффекта, – джентльмен, с которым у меня свидание.

Кортни не хотелось лгать, но это была единственная причина, которой она могла объяснить свое отсутствие ночью во дворце.

– Джентльмен? – испугалась Мэри. – А он-то не проговорится?

Кортни ободряюще улыбнулась.

– На него можно положиться. А теперь я пойду и пришлю к тебе твоего возлюбленного.

– Ой, леди Кортни! Возлюбленного! – Повариха захихикала и сильно покраснела.

– Если Джон Фентон еще им не стал, Мэри, то после такого угощения ему уж точно не устоять.

Со смехом Кортни проскользнула в кухонную дверь и торопливо двинулась в темноте туда, где между лесом и поляной выставлен был дозор для охраны дворца.

– Джон Фентон! – окликнула Кортни знакомого всадника.

Он обернулся и, подъехав к ней, наклонился в седле.

– Это вы, миледи?

– Да. Мэри ждет тебя на кухне. Она приготовила такое угощение, что впору принимать короля.

– Спасибо, миледи. Охрана вас пропустит. – Он приподнял шляпу с пером и церемонно поклонился, затем дернул за поводья и уехал.

Как только он скрылся из виду, Кортни заторопилась к конюшням, где оседлала лошадь.

* * *

Ночь была темной как вороново крыло. В небе не светила луна, не мерцали звезды. Сплошной мрак окутывал лошадь и всадницу, пробиравшихся сквозь густой лес. Воздух был пропитан дождем. Кортни подумала, что удачно выбрала время. Стояла такая темь, что сквозь нависшие ветви деревьев невозможно было разглядеть небо. И все же, несмотря на то, что все шло хорошо, сердце бешено колотилось у нее в груди. О покое нечего и мечтать, пока она не вернется благополучно в свою комнату во дворце.