– В лоб не возьмем, с флангов не обойти, в тыл не пробиться, сверху на парашютах не десантируемся. Типа тупо. Мы приплыли.

– Дело говорит офицерик, – уныло вздохнул дед Ерошка. – Нас четверых на ту крепостишку нипочем не хватит. Пощелкают всех, и до ворот не доскачем. А отступить нельзя…

– И чо от делать-то, дедуль?

– А я что ж? От вы теперича конвойцы, вы и думайте.

– Предлагаю тактическое отступление, а там уже… – Заур сбился, поймав себя на мысли о том, что после отступления он категорически не представляет себе, чем они должны заняться.

По идее, вариантов было не так много. Во-первых, вернуться к отряду, доложить полковнику Бессонову и далее действовать по его приказу, переложив на его плечи всю ответственность. Ну и во-вторых… а во-вторых, если подумать, то… во-вторых можно было бы… другого решения не находилось. Кроме как просто забить и уйти. Но тут уж отступить горячему первокурснику не позволяла черкесская гордость!

Меж тем и те, кто были в ауле, все-таки заметили незваных гостей и прекрасно поняли, зачем они пришли. Ох, то есть они-то поняли, а вот наши до сих пор истинной причины своего похода так и не знали. Догоняют абреков, которые проникли в русский лагерь и что-то там украли, отнимают и возвращают. Всё.

Я, честно говоря, тоже до последнего момента не мог понять, с чего это старый казак так загорелся нестись в погоню? Других желающих не было? Так были. Ему не хватало чести и славы? Пластуны за таким не гоняются. У них другие понятия по жизни.

Но прежде чем все наши герои хоть как-то определились с последующим планом действий, на сцену выступил другой персонаж. На первый взгляд это был человек, но очень уж странный, таких студенты-историки еще не встречали, а вот маленький лопоухий пес зарычал и оскалил зубы:

– Дерфиш!

– Кто? – не понял Василий.

– Дервиш, – без радости в голосе охотно объяснила Татьяна, широко перекрестившись от плеча до плеча.

Разумеется, это не значит, что оба парня из будущего сразу во все въехали. Стоящий на каменном заборе человек был одет в нечто среднее между халатом и балахоном. Но половина ткани была выкрашена в черный, а половина в красный цвет.

На голове папаха из шкуры рыжего козла, обернутая голубой тканью. Борода длинная и выкрашенная в зеленый цвет, усы сбриты, нос крючком, а глаза разноцветные. Но самое странное, что он не стоял на месте, а кружился, воздев руки к небесам. Вроде бы ничего особенного, но…

– Прячьтесь, кунаки! Сейщас оно фсех наклобучит…

Старый казак с внучкой мгновенно упали пластом, Ахметка уполз задом в кусты, а ребята замешкались, и вот тут их накрыло таким ударом воздушной волны, что верхушки вековых сосен и дубов начали гнуться. Никто не знает, какой древней магией обладают дервиши, но их могущественное влияние на всем Востоке было как необъяснимым, так же и несомненным!

Заур пытался вспомнить все бабушкины сказки, но они учили, как герои побеждали всякую разную нечисть, а дервиши все-таки считались почти святыми людьми. Идти против них – равно противиться воле Аллаха. Благо еще, что в маленьком отряде условным мусульманином мог считаться разве что первокурсник из Владикавказа. Да и он, по совести говоря, не был таким уж уперто верующим…

Ветер продолжал гнуть деревья, ломались ветки, сыпались иголки хвои и листья, по земле катились мелкие камешки, почти ничего не было видно из-за туч желтой пыли. Татьяна, зажмурившись, пыталась взять прицел, но старый казак хлопнул ее по руке – выстрел в крутящегося дервиша был практически безнадежен. И в эту минуту вдруг с невероятным грохотом что-то очень маленькое упало на камни…

– Ты меня звать, Никто-Вася, который гадал загадка? – огромный дэв встал перед Барлогой, поднимая первый зуб. – Чем помогать, э?

– Шикардос, он реально явился! – от всей души восхитился тот. – Бро, вон там нам один хмырина с зеленой бороденкой всю погоду портит. Можно его как-то утомить? Ну или угомонить, припахать к разумному труду, снег на Казбеке убирать, я не знаю…

– Вах, хорошо сказал! Почему нельзя, для тебя все можно!

Дэв выпрямился во весь свой и без того немаленький рост, заорал что-то на армянском или персидском и, грозно сдвинув брови, кинулся вперед. Один удар его низкого лба о ворота аула разнес в щебень едва ли не половину крепостного забора. Противного дервиша унесло вверх тормашками куда-то за облака! Он сверкал грязными босыми пятками и белыми подштанниками, матерясь на чистом русском…

– Бро, уважаю!

– А женщин нет? – с надеждой обернулся дэв. – Любовь хочу…

– По факту есть, – второкурсник поймал горящий взгляд Татьяны и честно добавил: – Но у нее кинжал и, как я понимаю, неслабый опыт в кастрации. Не рекомендую.

– Один раз позвал. Два будет всё, – вздохнув, ответил армянин, и голос его прозвучал словно из-под земли. На том месте, где только что стоял трехметровый дэв, чуть взметнулась пыль. Дорога на аул была открыта…

– Огнище-е, – подбоченившись, выпрямился Барлога. – Ну что ж, господа-товарищи, конвойные офицеры, братья казаки, сестры казачки и всякие прочие. Пошли в аул?

По факту, как оказалось, говорил он исключительно с самим собой. Остальные уже бежали, прыгая по камням и штурмуя безмолвные от шока стены. Собственно, после явления могучего дэва тут вообще вряд ли кто всерьез намеревался оказывать сопротивление.

– Ура-а! – в один голос орали оба студента, в то время как дед с внучкой шли на два шага впереди совершенно беззвучно.

Три выстрела прозвучали с их стороны и, видимо, нашли цель. Вася с Зауром пошли чуть в стороне, тоже изо всех сил пытаясь выглядеть героями, и дружно замерли на пороге в полутемной сакле, где шестеро абреков держали на прицеле мешок. Просто мешок, из обычной рогожи, но в нем явно кто-то был.

– Мужики? – осторожно начал второкурсник, пытаясь отвлечься от четырех дамасских стволов, смотрящих ему прямо в лицо. – Давайте выпьем пивка, перетрещим по теме, поговорим тудэмо-сюдэмо, как серьезные люди, и все такое…

Первый же нервный выстрел снял с него офицерскую фуражку. Пройди кусок свинца на пару сантиметров ниже, и мы могли бы не продолжать нашу историю или читать ее продолжение только от одного лица. Но мы уже знаем, что было дальше…

Василий побледнел, но не потерял самоуверенности. Он строго посмотрел в физиономию стрелявшего и сокрушенно покачал головой:

– Правду не заткнешь. Чтоб ты знал, Аллах все видит! Заурка, подтверди.

Естественно, господин Кочесоков где матом, где по-черкесски, где на русском так ловко и умело послал всех на такой гей-парад, лично объяснив