ту за неадекватность уволили из института. Тогда она натравила на ректора своих подопечных. Дикие мужененавистницы с засранными старой девой мозгами пытались поколотить старика в подъезде. Не получилось, дед оказался резв не по годам и сломал одной драчунье нос. Были отчислены. Окончательно озверели. Избили двоих бывших однокурсниц, насмехавшихся над ними, и однокурсника-ботаника. Вроде даже было заведено дело, но не факт, в то время с мужскими драками разбираться не успевали. По городу поползли слухи о воинственных борцухах за женские права, к ним примкнули ещё десятки соратниц.

Закончилась недолгая эпопея этой нелепой бандейки смешной историей.

Преподша, окончательно поехав крышей, решила, что феминизм и проституция — вещи в рамках одного города несовместимые. «Вагинальный» отряд припёрся в один из уличных филиалов корпорации «Аграфена и Ко» поздним летним вечером, как раз когда клиент попёр. И начали громко вещать о недопустимости продажной любви. Шлюхи сначала разинули рты от удивления, потом заржали, а затем буцкнули дур. На потеху клиентам — были бы тогда телефоны с камерами, ютуб взорвался бы. Поговаривали, что даже Аграфена примчалась, и лично повозила преподшу мордой об асфальт. А потом присела и аккуратно нассала ей на башку.

С той поры «Вагины» словно испарились. Интересно, как сложились их судьбы, нашли ли себе мужичков добротных.

Блин, пишу и сам поражаюсь, насколько это дико.

Наиболее схожим подобием (хоть и весьма комичным) тогдашних молодёжных группировок была банда «Пирамидовские».

Легендарный клуб «Пирамида» расположен в самом центре города. Когда-то здесь окурки бросались прямо на пол из-за отсутствия пепельниц. Я ещё застал то время, когда сюда пускали со спортивным верхом.

Помню, в «Пирамиде», уже изрядно навеселе, вошёл в туалет — а в одной из кабинок некто справляет нужду по-тяжкому, оставив при этом дверь нараспашку. Видимо, меня возмутила такая неслыханная наглость, и я ударил срущего ногой в голову. После чего, возможно (точно не помню, но вполне возможно) воспользовавшись беспомощностью, забрал его телефон.

Напился той ночью как пёс, раздевался на танцполе, наблевал под стол.

Потом клуб закрывался на ремонт, после него полностью поменялись концепция и контингент. Теперь «Пирамида» — место, где тусят преимущественно мажористые рожи и барбосы с дорогими проститутками. Эскортницами по-современному.

Алина жила в соседнем доме, и в «Пирамиде» ошивалась лет с двенадцати. Была самой заметной среди сверстниц, а занятия каратэ и постоянные разборки придавали ей всё больше и больше веса. Постепенно вокруг неё сформировалась шайка дерзких гопниц, у каждой из которых имелась своя свита. Тёлки помладше стали собираться на задворках «Пирамиды», постарше висли в клубе. Быть причастным к «пирамидовским» было круто, даже парни не всегда решались вступать с ними в конфронтацию. Прецеденты бывали всякие, в том числе массовая поножовщина. Появилось всё более отчётливое разделение на возрасты, понятия мало чем отличались от пацанских. Даже какой-то дресс-код появился. Вроде, младшим возрастам нельзя было в джинсах ходить. Или в юбках, не помню уже.

Алина решила монетизировать ситуацию и объявила о несуществующем общаке. Ей заносили от двадцати до двухсот рублей с персоны в неделю; число «пирамидовских» приближалось к двум сотням.

А потом всё разом развалилось. Была версия, что взрослые мужчины заинтересовались денежным потоком и захотели подмять амазонок под себя, а те были горды и предпочли самораспуститься. Но, со слов Алины, потому, что всё это изначально было полнейшим абсурдом, и она со своими товарками просто повзрослели.

Её родители свалили за границу, оставив ей две квартиры — на окраине и в центре. Последнюю, на первом этаже, она перевела в нежилой фонд и открыла салон красоты. О прошлом вспоминает с улыбкой, хотя и не без гордости.

За всю ночь не выпили ни капли алкоголя. Немножко нюхнули, потанцевали под Мистера Кредо, скурили много махорки. Сходили вместе в душ, обнимались под струями и молчали. Потом пытались заняться сексом, но дальше вялых оральностей не зашло.

Утром разошлись как в море корабли, чтоб не встретиться больше никогда.

Хотя встретиться нам всё же довелось. Через несколько лет я ехал в маршрутке, а напротив сидела она. Узнали друг друга, но вида не подали. Почему-то.

12

Вова-Ебун

Вова по прозвищу Ебун был пикапером. Правда, тогда мы ещё не знали такого слова. Он был жутко охоч до женского пола и в плане развода на секс достиг значительных высот.

Мы ему завидовали. Особенно Петя, у которого половая жизнь ограничивалась редкими совокуплениями со страшненькой соседкой. Да и то, когда она напьётся. Петя пытался копировать ебуновские повадки, подкатывал к девушкам с теми же фразами и жестами, но всегда терпел фиаско. В отличие от Вовы, всегда одетого с иголочки, пахнущего парфюмом и с нормальной прической (чёлка до бровей, предмет наших шуток на тему педерастии), Пётр был брит, носил костюм марки «Абибас», плевался как верблюд и без мата разговаривать не умел.

На каждой тусе Вова выбирал себе жертву, методично окучивал её, и в итоге оформлял.

На чьём-то дне рожденья мы изрядно напились, а наутро выяснилось, что Вова сношал подругу своего лучшего друга Гоши. Несколько раз меж ними вспыхивали драки, виновница также получила по щам. Ситуация затянулась, компания разделилась на две части. Одни, более благосклонные к Вове, считали, что из-за вагины рамсы — дело некрасивое. Другие высказывались в том духе, что Владимир поступил как крыса и заслуживает санкций.

Затянувшийся конфликт был решен мировым судьей, то бишь старшим Артёмом, который великодушно снизошёл до такого незначительного вопроса.

— Вова, конечно, гандон, но пацану негоже блядь возле себя держать, — мудро сказал он.

Тогда же и прозвучало это смешное слово — «Ебун». Погоняла быстро прилепилась, вышла за рамки коллектива и пошла гулять по району.

Слабую на передок неверную Гоша бросил, предварительно избив. Попереживал, побухал с горя неделю, и скоро нашёл другую. А ведь уже обсуждали свадьбу, с родителями познакомились. С Вовой тоже быстро помирился, хотя сначала грозился убить.

У меня была похожая подлость в отношении моего друга, который мне давно уже не друг. Да и был ли другом — большой вопрос, скорее всё же приятель. На одной из студенческих попоек я оформил на клык его девушку, которую он любил и тоже собирался взять в жёны. Он об этом так и не узнал.

В том случае подлость была двойной — мало того, что навалял ей в варежку, так ещё и не предупредил, что он настроен связать свою жизнь с обычной шлюхой. Башкастой к тому же, что, как вы помните, было страшным делом.

Впоследствии оказалось,