Я отлепился от стены, в которую меня впечатал бросок монстра. Осторожно вдохнул-выдохнул, пошевелил руками-ногами. Ну, такое себе ощущение, будто меня примерно с полчаса увлеченно дубасили молотками для отбивания мяса. Но это все ерунда, синяки пройдут. Главное, кости целы.

– Потрясающе… – раздалось сбоку.

Ну да, будущий великий ученый стоит и никуда себе не дует. Пасть раскрыта, на нижней губе слюна собралась. В руках – MP-40, который так ни разу и не выстрелил, пока из меня мутант выжимал все соки вместе с дерьмом.

– Я на хрена тебе… автомат дал? – с трудом проговорил я – каждое слово отдавалось болью в помятых ребрах.

– А?

Понятно.

Взгляд бессмысленный, руки трясутся.

Шок.

А чего еще ожидать от необстрелянного юнца, бесспорно гениального в своей области, но в остальном так и оставшегося дитяткой? Небось, вырос в семье, где никто не ест руками, не плюется, даже если очень хочется, и матом ругаются редко, шепотом, при этом краснея, словно не удержавшись сперли конфету с прилавка кондитера, осознавая, что так делать нехорошо. Так что с него взять? Это позже он станет хладнокровным убийцей, а сейчас стоит дурак дураком. И лечится это состояние лишь одним способом.

Я подошел и с удовольствием отвесил юнцу увесистый подзатыльник. И полезно, и будет что вспомнить, если судьба вновь столкнет меня с пожилым Захаровым, который весь из себя светило науки с соответствующими мегапонтами.

Будущий академик смачно клацнул зубами и едва автомат не выронил. Но зато в глазах появилась мысль, которая трансформировалась в возмущенный вопль:

– За что?!

– За то, что когда надо стрелять – надо стрелять, а не нижней челюстью щелкать, – наставительно сказал я. – Из меня эта тварь могла фарш сделать, пока ты тут глазами хлопал.

– А что я мог сделать? – с вызовом бросил Захаров, по ходу изрядно обидевшийся за подзатыльник.

– Например, подойти поближе и в харю этой твари автомат разрядить, – сказал я. – Впрочем, по ходу это не твое. Дай сюда.

И потянулся к автомату – на фига ученому оружие, еще отстрелит себе чего-нибудь. Или мне, что, на мой взгляд, гораздо хуже.

– Не отдам, – насупился ученый, вцепившись в оружие. – Признаю́, я растерялся. Но уверяю вас, что подобное более не повторится.

Я не стал настаивать – время было дорого, с минуты на минуту тут могли появиться немцы под предводительством Гебхарда. Потому я махнул рукой, сменил дисковый магазин у своего ППШ и поинтересовался:

– Так и будешь стоять? Документы секретные где?

Захаров подозрительно покосился на меня и направился в дальний угол лаборатории, где не было ничего похожего на сейф. Наблюдался таковой в другом углу – огромный стальной шкаф с кодовым замком и парой замочных скважин для ключей. Открытый. И пустой. Понятное дело, что оперативники вынесли из секретной лаборатории каждую бумажку, хоть немного похожую на документ…

Но у Захарова были свои соображения насчет хранения важной документации. Он подошел к абсолютно гладкой стене, покрытой советской белой плиткой, и поочередно нажал на несколько квадратиков.

Внутри стены что-то загудело, и часть ее выехала наружу, оказавшись отлично замаскированным ящиком, в котором лежал пухлый кожаный портфель.

– Я сам проектировал эту лабораторию, – с гордостью сказал ученый, забирая портфель. – Сначала, когда я школу окончил за семь лет и институт за четыре, многие фыркали – подумаешь, мол, выскочка, молокосос. Только у меня к тому времени уже было два десятка патентов и правительственная награда. Но когда мне поручили создание этой подземной лаборатории, то все эти многие прикрыли рты за недостаточностью аргументации.

– Проще говоря, заткнулись, – сказал я.

– Как? Заткнулись? – хмыкнул Захаров. – И откуда вы, товарищ капитан, таких словечек поднабрались?

– Мы трепаться будем или твою лабораторию ликвидировать? – поинтересовался я.

– Если честно, я вообще-то не уверен… – начал было ученый, но тут вдалеке грохнуло – по тоннелю звук разносится хорошо, и глухой бы услышал, несмотря на расстояние.

– Немцы, – сказал я. – Я им там сюрприз оставил, по ходу они на него нарвались.

– Все они погибли? – с надеждой спросил Захаров.

Я криво усмехнулся.

– Сомневаюсь. И, думаю, у нас есть минут двадцать, пока они разберут завал. Но потом лучше, чтоб нас тут не было.

Захаров подошел к какому-то пульту, нажал на кнопку. Замигали лампочки, из динамика в верхнем углу пульта раздалась отлично слышимая немецкая речь, вернее, вопли – фрицы яростно матерились. Понятное дело, сюрприз-то я оставил болезненный.

– Похоже, вы правы, – вздохнул Захаров. – Это система микрофонов для быстрой связи между сотрудниками, объединенная в сеть, – можно проводить конференции, находясь в разных концах научного комплекса…

– Да плевать мне, что тут можно! – взревел я. – Ты ситуацию не догоняешь, ученый?! Там наверху горы трупов, фрицы наших убивают тысячами, а ты тут своей сетью хвастаешься! Жить хочешь? Хочешь, мать твою?!

Ученый испуганно кивнул – не ожидал от меня такого.

– Тогда быстро делай что должен, и валим отсюда!

Захаров кивнул – и правда начал действовать. На другом пульте потыкал пальцами в кнопки, и когда индикаторы тревожно замигали красным, рванул какой-то рубильник, отчего пол начал вибрировать под нашими ногами.

– А теперь быстрее за мной! – бросил Захаров, рванув с места как спринтер, давно ждавший сигнала судьи. – Через десять минут тут все затопят воды Припяти.

– Вот это по-нашему, – хмыкнул я, бросаясь вслед за ученым.

* * *

Мы бежали по тоннелю, а вибрация все нарастала. Но мы все же успели домчаться до стальной лестницы, ведущей вертикально вверх. Еще один аварийный выход, такой же, как тот, через который я попал сюда.

– Давайте вы первый полезете, – сказал Захаров. – Там наверху надо будет люк открыть, а он тяжелый.

– Растяжка стоит?

– Что? – не понял ученый.

Ясно. Объяснять Захарову новое слово времени не было, проще проверить.

И я проверил, максимально быстро забравшись почти доверху – а после «почти» уже крайне осторожно…

Само собой, растяжка стояла, даже более богатая, чем предыдущая, вследствие чего я разжился аж тремя «эфками». Неплохое подспорье в условиях, когда из оружия у тебя лишь нож да громоздкий автомат, правда, с полным диском.

– Быстрее, за мной! – прошипел я вниз – и услышал, как подо мной начал громко и равномерно клацать об ступеньки немецкий автомат. Это Захаров выполнил мою команду и при этом очень торопился, так как по гулкому тоннелю уже бухали подкованные немецкие сапоги.