– О, у них есть жуткая няня-матерщинница, все время жующая жвачку; она позволяет детям вытворять все, что им заблагорассудится, лишь бы они не мешали ей лежать тюфяком на диване, есть шоколадки и смотреть «Соседей».

– Но почему Джосс держит такую няню?

– Потому что она у них с рождения близнецов, и Аннабел нравится думать, что она очень надежная и предусмотрительная. Она не верит в официальную систему образования и не выносит назойливых мамаш, чьи безупречно дисциплинированные дети после школы семенят на теннис или балет. Ей представляется, что дети должны бегать по лугам голышом и собирать дикорастущие цветы, такие вот дела.

– А как же Джосс? Неужели ему все равно?

– Думаю, нет, но с Мартой он не может проявить твердость. Ее отец сто лет назад работал здесь садовником, но потом заболел и ушел на пенсию; по-моему, Джосс до сих пор предан этой семье. К тому же такими вещами занимается Аннабел, и он почти ничего не знает. Когда спрашивает, чем занимаются дети, Марта врет почем зря. Эти две чертовки вешают ему лапшу на уши, а он слишком занят, чтобы вникать во все. Правда, у меня за него сердце кровью не обливается. Ты же его видела.

– Мельком.

– Этого вполне достаточно.

Дверь распахнулась; я обернулась и увидела самого Джосса, который стоял на пороге и держал на руках Айво.

– Мне неприятно тебе говорить, – продолжал Майкл с верхнего этажа, – но твой хозяин – самовлюбленный напыщенный старый пердун.

– Кажется, это ваш ребенок, – ледяным тоном проговорил Джосс, передавая мне Айво.

– О! Да, спасибо.

– Он плакал и совсем замерз в машине.

– О! Я хотела развести огонь, прежде чем перенести его в дом. Здесь холодновато. – (Я залилась краской и почувствовала себя ужасной матерью.) – Хмм, Майкл, мистер… Джосс пришел, – успела крикнуть я прежде, чем Майкл проорал сверху очередное откровение.

– Можете называть меня Джосс. Майкл спустился с лестницы.

– Джосс! Как поживаешь? – как ни в чем не бывало воскликнул он и по-свойски протянул «пердуну» руку. – Рад тебя видеть.

– И я тебя, Майкл, – сухо ответил Джосс, коротко пожав ему руку, и повернулся ко мне. – Я пришел спросить, не нужна ли помощь, но вижу, вы и так справляетесь.

Теперь я поняла, почему Майкл назвал его напыщенным: его бостонский акцент был особенно высокомерным.

– Ммм, да, мы… то есть я… я в порядке, – промямлила я без капли высокомерия в голосе.

– Я все еще придерживаюсь своего мнения: вы ненормальная, раз решили жить здесь с ребенком, – резко произнес он, оглянувшись кругом. – Вы в курсе, что дом вообще не отапливается?

– Да, и я привезла радиатор для комнаты Айво и еще один обогреватель для гостиной. Надо только разжечь камин, и все будет в порядке, – невозмутимо ответила я.

Краешком глаза я заметила маленькое личико Люси, высунувшееся из-за перил. Она приложила палец к губам и исчезла.

– Этого мало, обогреватель нужен и в вашу комнату. Я принесу один из дома, ночью будет мороз. Почему вы не разожгли камин?

– Я пыталась, но…

– Дайте сюда, – он отнял у меня спички, разворошил жалкую кучку щепок в очаге и с досадной ловкостью разжег огонь. – И еще вам понадобится каминная решетка, – произнес он, когда Айво, завороженный пламенем, резво засеменил прямо в камин.

– Я куплю, – пробормотала я, оттаскивая Айво. Почему в присутствии Джосса я всегда чувствую себя неряшливой пятиклассницей, которую поймали с пачкой сигарет в кармане школьной формы? – Я уже заказала кое-что в «Джон Льюис», так что добавлю к списку и решетку.

– Только не забудьте. Не хочу нести ответственность за чудовищные несчастные случаи.

Я обуздала злость, подумав, что не ему учить меня уходу за детьми: его сквернословящие дети и сейчас прогуливают школу у меня в коттедже! Но, вспомнив бледное испуганное лицо Люси, я осеклась.

– В остальном проблем нет? Дрова за амбаром, просто подходите и берите. Только не надо брать огромную пустую корзину, накладывать доверху, так, что потом от тяжести не сможете сдвинуть ее с места. Лучше несколько раз сходите. Справитесь, как думаете?

– Разумеется, – огрызнулась я. Я начала понимать, почему Аннабел так много времени проводит за границей. Своим покровительственным шовинизмом он кого угодно достанет. Нет-нет, я уж лучше предпочту невозмутимого лежебоку Майкла. Но если подумать, запищал тонкий голосок у меня в голове, кто все-таки разжег камин? Кто наполнил корзинку дровами? Вовсе не обаяшка Майкл. Я вздохнула. Что ж, значит, мужчины мне вообще противопоказаны. Очевидно, это и есть решение.

– Хорошо, тогда я пойду. Если что-то еще понадобится, дайте мне знать.

Когда он исчез из поля зрения, Майкл звонко щелкнул каблуками и отдал нацистский салют.

– Высокомерный кусок дерьма, – сплюнул он. – Видишь, ему это нравится. В одном из его коттеджей обретается одинокая женщина с ребенком, и оттого он чувствует себя прямо-таки феодальным лордом. Если бы ты была девственницей, он непременно бы взял твою невинность в качестве арендной платы.

– Он тебе не слишком-то нравится, да?

– Да. И не пытайся узнать почему.

Я бы стала допытываться и дальше, но с верхнего этажа украдкой спустились дети.

– Он ушел? – прошептала близняшка с веснушкой.

– Да, ушел.

– Слава богу. Он бы нас прикончил! – Она выразительно закатила глаза, глядя на сестру, и приложила маленькие ладошки к сердцу.

– Не говори глупостей. Он же знает, что вы все дома, и ничего страшного, что вы прибежали сюда.

– Ну, понимаете… он не то чтобы… знает. – Она хитро отвела взгляд.

Господи, да что это за дом, в котором дети сбегают из школы, а их отец ничего не замечает?

– Эй вы, двое, пошли, вернемся в дом обходным путем. – Она потянула Тоби за рукав, и все трое выползли наружу, прокравшись по стенке коттеджа в рощицу, двигаясь зигзагами, как племя краснокожих.

– Знаешь, Рози, мне тоже пора двигать, если ты не против, – сказал Майкл. – В три часа встреча с клиентами из Суперклея. – Он с беспокойством на меня посмотрел. – Не боишься оставаться одна?

Я была поражена. В самом деле, как мне прожить без его бесценной помощи! Но я вежливо, насколько была способна, покачала головой в ответ, оскалила зубы в подобии улыбки и проводила его до машины. Взревел мотор, закрутились колеса, обдав меня грязью, и мы с Айво остались одни.

Снег падал густыми крупными хлопьями, кружась у окон и приземляясь на влажную траву. День становился все холоднее. Я подложила дров – слава богу, что их целая куча – и включила радиатор в комнате Айво на полную мощность. В доме все равно было холодно, но я знала, что такой маленький коттедж прогреется быстро. Огонь в камине затрещал, и я поднялась наверх, в маленькую ванную, приоткрыла дверь и поставила второй обогреватель, чтобы немного ее прогреть. Потом включила радио и принялась хлопотать по дому. Айво хихикал у меня на руках – я не осмелилась опустить его на пол из-за камина. Мы поставили переносную колыбельку, постелили постель и распаковали чемоданы. Айво был в превосходном настроении; видимо, все происходящее казалось ему большим приключением, и он распевал во весь голос. И когда через час с небольшим мы уселись у камина, уплетая консервированную фасоль с яичницей и хлебом, я вдруг почувствовала себя глупо, абсурдно счастливой. Я понимала, что это только самое начало, что мы только что въехали в ледяной коттедж в середине зимы, что у меня совсем мало денег, нет работы и нет никаких перспектив ее получить. Но все же, глядя на потрескивающий огонь, уютную маленькую комнатку и густой снегопад за окном в то время, как мы сидели в доме, в тепле, защищенные от непогоды, я подумала: неплохо, Рози. Для начала неплохо.