— Прощаться, Кать? Ты что-то путаешь, — без злобы ответил он, а у меня затряслись поджилки. Он же не собирается удерживать меня силой? — Ну ты чего испугалась, побледнела вся?

— Потому что ты меня пугаешь. Я домой хочу, Мурат.

— Если ты называешь домом — квартиру того упыря, то туда точно не поедешь.

— Ну, во-первых, это и моя квартира тоже, а во-вторых, по какому праву ты решаешь за меня?

— Потому что ты беременная моим ребёнком, котёнок. И я, естественно, буду решать, что для него лучше.

Приехала доставка еды и мы с Муратом были вынуждены прервать наш разговор. Устроившись на высоком стуле за столом, я молча наблюдала за Шахиным, как он достаёт из контейнеров еду и раскладывает её по тарелкам. Выглядело всё очень вкусно, как и пахло, а потому мой желудок издал достаточно громкое урчание, а во рту стала собираться слюна.

— Прошу, — Мурат придвинул ко мне большую тарелку, на которой лежали запечённые на гриле овощи и говяжий стейк средней прожарки.

— Не буду.

А он взял меня за запястье, нежно погладил пальцами кожу и так посмотрел, что мурашки табуном поскакали по всей спине. Ну вот зачем он так делает, а? Я же сейчас растаю, и вся моя мнимая оборона предательски рухнет перед его обаянием.

— Катюш, ты злишься, обижена, но ребенок причем? Давай ты не будешь сейчас воевать и просто поешь, хорошо?

— Я дома поем, если ты так волнуешься, то отвези меня туда или же просто отдай мой мобильник, я сама вызову такси.

— Хорошо. Пообедаем и поедем.

— То есть, так легко, да? Отпускаешь?

— Еще чего, — ухмыльнулся Шахин. — Мы поедем вместе и с этого момента я тебя не на минуту от себя не отпущу.

— Что за собственнические замашки? Я не давала тебе такого права, помнится. Ну и, если ты забыл, то мы живём в свободной стране. Демократия у нас. А ты со своей диктатурой… — закатила глаза и руки на груди скрестила.

Шахин резко вскочил со своего стула и рванул ко мне. Крутанув стул, он развернул меня к себе лицом, и расставив руки по бокам от моих бедер, стал медленно приближаться. Я захлопала ресницами, ощущая участившийся пульс. Его лицо было так близко, что я легко смогла разглядеть каждую родинку, как и каждую морщинку. Чёрные глаза смотрели на меня пронзительно. До дрожи, до моих мурашек, бегущих по спине. Нет, это был не испуг, скорее волнение, какое-то дурацкое чувство, которое я думала, что уже никогда не прочувствую на себе.

— Кать, я не знаю, почему ты такая холодная, но обещаю, что растоплю твой лёд.

— Звучит, как угроза.

— Как обещание.

Он коснулся моего лица ладонью. Погладил скулу и стал спускаться вниз, к подбородку. Подушечкой большого пальца очертил округлый подбородок, а затем коснулся нижней губы. Я не выдержала и схватила Шахина за запястье.

— Перестань меня трогать, — выдала через зубы, а во взгляд вложила всё презрение, на которое была способна.

— Не нравится? — спросил он, выгибая темную бровь в дугу и искривляя уголки рта в подобие улыбки.

— Нет. Будущую жену свою трогай, а я чужая жена. Не твоя!

— Кать, мы уже говорили на эту тему, но ты упорно продолжаешь верить сплетням. Опять слушаешь свою маму?

— Да нет. Мама здесь вообще не причём.

Воспользовавшись замешательством Шахина, я резко поднялась со стула и отдалилась от Мурата на безопасное расстояние. Еще не хватало, чтобы он меня поцеловал. Я же должна его ненавидеть, и держаться подальше тоже должна! Я и Шахин — параллельные прямые, нам не суждено пересечься, разве только в какой-то альтернативной реальности.

— Если ты хочешь мне что-то сказать, то говори, Авдеева, — сухим тоном сказал он.

Я хитро сощурилась. Стоит ли говорить Шахину? Допустим, скажу про невесту и что дальше? Вместе нам всё равно не быть, так к чему все эти разговоры? А с другой стороны, Шахин не похож на того, кто готов отступить. Он же точно меня закроет в этом таунхаусе, и я даже не представляю, что будет дальше. Тот «дружеский» совет до сих пор хранился в памяти, будто встретилась с неприятным типом только вчера.

— Ну, будешь молчать? — не дождавшись ответа, спросил Мурат и стал медленно приближаться ко мне.

Я попятилась назад. Отступала до тех пор, пока мои спина и ягодицы не вжались в стену. Он подошел вплотную. Руки расставил по бокам от моего лица. Пронзительный взгляд, глаза в глаза. Смотрели друг на друга, не отрываясь. Я слышала бешеный стук своего сердца, да и его сердце стучало слишком громко и быстро.

— Я знаю, что ты беременная от меня. И знаю, что сейчас несёшь всякую херню, лишь бы я поверил и отпустил тебя. Я бы мог тебе подыграть, и мы еще пару часов поупражнялись в словесных перепалках. Но давай будем откровенными. Тебе сколько лет, Кать? Может хватит вести себя как инфантильная дурочка? Моего терпения надолго не хватит.

Я опешила, не ожидая подобного заявления. То есть, после всего, что пережила, я — инфантильная дурочка? Разозлилась на Шахина, аж ладони зачесались, но бить пощёчину — не вариант, однозначно. Он же схватит меня за руку стальными клещами, холодным взглядом смирит, да так, что я снова испугаюсь, а я то и делаю, что пугаюсь на протяжении всей беременности. Сколько можно испытывать на прочность мою нервную систему, а? Я просто хочу стать мамой здорового малыша! Разве много прошу?

Руки задрожали, ресницы захлопали, ноги совсем слабыми стали. Жадно схватив воздух ртом, я ощутила в груди болезненный отклик и заплакала. Вот так неожиданно разревелась, как зеленая соплячка. Никакая я и не сильная, да и вообще, что я себе думала? Как долго планировала играть роль бетонной стены? Он же сломал меня практически сразу и вся моя уверенность, все мои планы, которые я строила последние месяцы, рухнули как карточный домик под порывом ветра.

— Кать, Катюша, ну ты чего плачешь, моя девочка? — он сгреб меня в охапку, на руки поднял, как какую-то пушинку, и