был утерян тридцать лет назад. По факту исчезновения был составлен протокол, но позже он просто исчез.

Сяо Чжэн остолбенел. Тридцать лет назад? Не слишком ли рано?

Что случилось с яйцами бабочек, потерянными тридцать лет назад? Почему преступник хранил их? Чтобы любоваться ими дома?

— Итак, ты говоришь, что об этом инциденте был составлен протокол, а что случилось потом?

— Призрачная бабочка представляет собой опасность первого класса. Такого рода предметы подлежат обязательной инвентаризации. Но в ходе одной из проверок было обнаружено, что один из контейнеров с яйцами пропал. Архивный отдел был в панике, они поспешили сразу же доложить о случившемся. Но в то время у нас еще не было электронной базы данных, и вся информация хранилась в обычных папках. В итоге, контейнер так и не нашли, а все записи об этом инциденте пропали. В архиве осталась лишь запись об уничтожении протокола. Ее оставил бывший начальник Отдела ликвидации последствий Гун Чэнгун, с одобрения старого директора.

В воздухе над окружной больницей повис тяжелый кровавый запах. Он был точно таким же, как и замогильная вонь темного жертвоприношения. Запах окутывал и душил, словно след, оставленный проклятием заклинателя. Монета Сюань Цзи катилась ровно по узору из жертвенных надписей. Коротко объяснив Ло Цуйцую, что произошло, юноша тут же ринулся вслед за ней.

Группа оперативников была так впечатлена его появлением, что все они инстинктивно подчинились ему. Они проследовали за монетой вплоть до здания стационара. Докатившись до нужного места, монета завершила свою миссию и, остановившись, тут же взорвалась. Сюань Цзи проследил за взмывшим в небо фейерверком и поднял голову.

На крыше пятиэтажной больницы стоял человек.

Медяк взлетел в воздух, подобно маленькому фонарю, и завис на расстоянии пяти-шести метров от Би Чуньшэн, озаряя ее лицо ярким светом. Все присутствующие, наконец, смогли хорошенько ее рассмотреть. Кожу женщины покрывали жертвенные письмена. Она напоминала грешника, совершившего великое зло и готового вот-вот провалиться в ад.

Это действительно была Би Чуньшэн.

— Я всегда думала, что именно я стану тем, кто заменит Гун Чэнгуна. Но я никак не ожидала, что у них появится «парашют»2. — Би Чуньшэн пригладила волосы. Ее голос был тихим, но даже с такой высоты все, что она говорила, было отчетливо слышно. Ее слова звенели в ушах. — Когда я об этом услышала, то подумала, что у этого «парашюта» наверняка должна быть блестящая репутация. Поэтому я волновалась и пытался закончить все до вашего прихода. Но не важно, насколько сложным был план и сколько сил я вкладывала в это дело, я все еще опаздывала на день… Может быть, всему виной судьба.

2 空降 (kōngjiàng) — досл. парашют (авиадесантный, воздушно-десантный), слэнг.: приходить без приглашения и предварительной записи.

Сюань Цзи облокотился на тяжелый меч и посмотрел на нее снизу вверх.

— «Судьба»? Такие слова обычно говорят проигравшие, разве нет? Сестра Би, вы украли мою реплику?

Волнистые волосы Би Чуньшэн развевались на ночном ветру, ее ярко-розовый кардиган резко контрастировал с чернотой неба, производя ужасающее впечатление. Ее прическа все еще напоминала объемные «мягкие локоны», а лицо было густо усыпано желтыми пятнами, из тех, что появляются на коже с возрастом. Она полностью поддерживала общественный стереотип о «тетушке», что постоянно толкает людей танцевать на площади, о разноцветных шарфах, призывах к скорому браку и о… неуместно громком голосе.

Но, как ни странно, сейчас, стоя наверху, полностью покрытая жертвенными письменами, терзаемая порывами ночного ветра, эта женщина, казалось, не имела ничего общего с теми посредственными описаниями. Она была словно актеры второго плана, с виду бездушные, но каждый раз рвущие себя на части, чтобы заставить людей с удивлением обнаружить, что они тоже полны радости и печали.

Вдруг Сюань Цзи заметил нескольких оперативников, из числа тех, что ранее следовали за ним. Оперативники пытались подобраться поближе к Би Чуньшэн. Карабкаясь по стене здания, они намеревались напасть на нее сзади.

Юноша почувствовал, как кровь стынет в жилах. Что за идиоты! Би Чуньшэн проработала в этой области почти тридцать лет, ей ли не знать, как проводятся операции?

В этот момент, несколько оперативников уже взобрались на крышу здания и, вытащив оружие, наставили его на женщину.

— Не двигайся!

— Подними руки так, чтобы мы могли их видеть! Молчи!

— Назад! Не подходите к ней! — закричал Сюань Цзи.

К сожалению, они его не услышали. Особая способность Би Чуньшэн — ее голос, поэтому всем оперативникам пришлось надеть противошумные наушники, чтобы не дать ей себя одурманить.

Сюань Цзи замолчал.

Какой вундеркинд до этого додумался? Это же просто отлично!

В следующее мгновение оперативники внезапно замерли. Жертвенные письмена поднялись по их щиколоткам, и мало-помалу расползлись по всему телу. Из-за темноты и плотности символов их не сразу удалось рассмотреть. Едва люди ступили на крышу, они тут же превратились в жирных мышей, свалившийся в таз с водой. Температура вокруг них резко упала на десять градусов, почти достигнув точки замерзания. Би Чуньшэн окутал зловещий черный туман, и у Сюань Цзи оборвалось сердце.

Из тумана медленно вышел длинноволосый человек и с любопытством огляделся по сторонам. Вдруг, этот «сельский демон» с восторгом воскликнул:

— Какие широкие дороги и высокие дома. Это столица? Почему в столичном подразделении Цинпин так мало людей?

Би Чуньшэн услышала его голос и обернулась. Ее глаза вспыхнули лихорадочным огнем. Словно в бреду, она пробормотала:

— Это правда, действительно правда!

Шэн Линъюань бросил на нее короткий взгляд и произнес:

— Ах… это человеческая свеча, неудивительно.

Так как он все еще говорил на древнем языке, из всех присутствующих лишь Сюань Цзи смог понять слова «человеческая свеча».

Шэн Линъюань посмотрел на него, но ничего не сказал. Затем он снова обратил свое внимание на Би Чуньшэн и заговорил на ломаном мандарине, тепло поинтересовавшись:

— Это ты меня разбудила? Хорошо, но почему ты стала такой, как так вышло? Кто тебя обидел?

Его голос звучал очень нежно. Он наспех выучил язык при помощи телевидения и окружавших его людей. Сейчас он преднамеренно не скрывал этого. Когда он говорил, между словами то и дело возникали небольшие паузы, что ненароком придавало им чуткости, заставляя людей почувствовать собственную значимость.

Его слова поразили Би Чуньшэн, ее глаза покраснели.

— Все в порядке, — улыбнулся ей Шэн Линъюань. — Если тебе есть что сказать, я буду здесь столько, сколько ты захочешь. Никто нас не побеспокоит.

— Би Чуньшэн, — холодно напомнил Сюань Цзи, — на твоем месте я был бы осторожнее. Тот, кого ты призвала — вовсе не ангел, исполняющий желания.

— Не беспокойтесь об этом, — ответила Би Чуньшэн, и