По телу расходится волна жара, когда отмечаю, как быстро сглатывает.

Взгляд судьи поднимается к моим глазам.

— Проблем не возникло? — он, конечно, имеет в виду переносы. Я быстро мотаю головой.

— Нет. Никаких.

Марк сказал звонить и нагло ставить перед фактом, а не спрашивать. Я, на свой страх и риск, попробовала предупредить культурно. Мне кажется, получилось не хуже, но Тарнавскому это всё по барабану.

— Отлично.

Он подходит к кофемашине, берет одну из чистых чашек, включает…

— Я могу приготовить и принести, — во мне просыпается совесть и жалость. Тарнавский оглядывается. Смотрит несколько секунд.

— Нет необходимости. Пишет кто-то… — Кивает на загоревшийся мобильный. Я хватаю его и прижимаю к груди, а про себя ругаюсь.

Уже восемнадцать ноль одна. Я даже стыд испытывать не должна, но почему же так неловко?

Аппарат ужасно громко разогревается. Потом так же громко мелет зерна. Я все это время из-под ресниц смотрю на судейскую спину.

Внизу живота мурчащим клубком сворачивается новое для меня ощущение. Тепло и приятно. Неповторимая тяжесть. Легкая пульсация. Я даже знаю, поглаживания каких пальцев доставили бы «клубку» особое удовольствие.

Смаргиваю и еложу на кресле. Невпопад вспоминаю, что в субботу помогла себе кончить, думая все о тех же пальцах.

Следующий взгляд простреливает насквозь. Он понятия не имеет о моих мыслях, конечно, но как будто пытается прочесть.

— Шесть ноль три, а Юля все еще на месте, — его ирония не кажется злой, но и доброй я ее не назвала бы. Как-то… Пока что натянуто.

— Это на случай, если вам снова понадобится моя помощь.

Отвечаю правдоподобно, Тарнавский в ответ хмыкает. Уверена, тоже ни черта не забыл, но игнорирует. Смотрит не на лицо — а на мой стол. Потом только в глаза опять.

— Сегодня обойдусь, спасибо. Ты свободна.

Киваю. Встаю. Выключаю компьютер. Все жду, что Тарнавский вернется в свой кабинет, но нет. Он следит за сборами, а я просто радуюсь, что сегодня оделась прилично. К классическим брюкам и блузке сложно прикопаться.

Когда беру из шкафа высохший зонт, сообщаю Тарнавскому:

— Ваш тоже тут.

Он кивает.

Собираюсь вернуться к сумке, забросить в нее зонт вместе с телефоном и выйти, но мужчина ловит. Не пальцами. Словами.

— Насчет пятницы, Юля, — делает паузу, заставляя вкопаться носками в паркет и повернуть голову. Смотрю внимательно, приказываю себе не реагировать на него, не возвращаться в прошлое, не фантазировать. Высокий ворот скрывает выступившие пятна. — Без обид, хорошо?

Фыркаю, хотя внутри — столб пламени. Какая-то душевная изжога.

— Никаких обид, Вячеслав Евгеньевич. Только жалко времени. Мне кажется нормально, что в пятницу вечером люди могут быть… Не настроены на работу, — корчу из себя легкомысленную фифу.

Получаю в ответ усмешку. Что там в голове — привычно страшно.

Я имела в виду алкоголь, но запоздало понимаю, что он под «настроем» мог понять кое-что другое.

— Вот и славно, Юля.

Ничего славного в происходящем нет, но я силой отдираю подошву правой лодочки от пола и шагаю прочь.

Застегиваю сумку, взмахиваю рукой, мямлю:

— До свидания.

Думаю, выйду из приемной и выдохну, но в последний момент, когда дверь уже почти закрыта, ее придерживает Тарнавский.

Смотрю на него снизу вверх. Он — над моей головой.

— Покурить выйду.

Отпускаю ручку, киваю и двигаю дальше.

Слышу за спиной шаги. Чувствую затылком взгляд. Хочется одного — сбежать от судьи, который решил покурить на крыльце с чашечкой кофе в руках.

Чтобы отвлечься, достаю мобильный и быстро читаю сообщение от Лизы:

«Ты уже уходишь с работы, мась?»

«Поторопись, тебя ждет сюрприз»

Не нужны мне никакие сюрпризы, только домой попасть и на время забыться.

Выхожу на крыльцо, начинаю спускаться. Не стоило бы, но бросаю быстрый взгляд назад.

Тарнавский отходит в сторону, ставит на довольно широкие перилла чашку и поджигает сигарету.

По ощущениям: я его уже не интересую. Он в себе.

Это ранит.

Ускорившись, соскакиваю со ступенек и быстрым шагом иду к выходу с территории. Как будто чем он физически дальше — тем мне легче. Спойлер: нет.

Мой маршрут привычен и очень прост: до метро, потом на маршрутке. Смотрю под ноги. Разгоняюсь, но вынуждено торможу, натыкаясь на мужские кеды.

Делаю шаг в сторону — они тоже. Назад — и они.

Вскидываю взгляд, свожу брови.

На меня с улыбкой смотрит парень. Если и знакомый — то отдаленно.

— Юля, добрый день, — а вот он меня знает. В руках держит красивый букет — обвязанные широкой лентой высокие розы. Протягивает их мне. Я отсупаю и хмурюсь сильнее, а вот он улыбается еще шире. — Не узнала, да?

Понятия не имею, кто это.

Внимательнее смотрю на букет, потом в лицо.

Оно кажется мне располагающим. Глаза — добрыми. Передо мной стоит милый высокий русый парень.

— Игорь, — он же вкладывает в руки букет и сжимает кисть. Тянет к губам, целует с задержкой. А сам все с той же улыбкой смотрит в глаза. — На ДР у Смолиной увидел тебя. Нас даже знакомили, — хмыкает. — Я тебя запомнил.

— А откуда ты… — Оглядываюсь на здание суда и осознаю, что за нами наблюдают. Не охранники, а человек с сигаретой и чашкой кофе.

— Спросил у Лизы, где работаешь. До скольки. Запала в душу, Юль. Понравилась. Вечер свободный?

Подмывает сказать, что нет. К такой настойчивости я не привыкла. Хоть бы написал, что ли…

Я видела, что после Лизиных историй ко мне перешло человек тридцать. Кто-то просто посмотрел, кто-то подписался, кто-то полайкал.

Среди прочего, там были какие-то идиотские спорттовары. Я подумала, это трогательный сталкер Елизаветы. Получается, может и мой?

— Это как-то… — Смотрю на цветы, потом на склонившего к плечу голову парня. Он милый. Черт, он очень милый. Похож на моего брата. Так не хочется разочаровывать…

— Я креативный, — Игорь подмигивает, я в ответ неожиданно для самой себя смеюсь.

Слышу ставшие нехилым триггером шаги. Волнение возрастает в геометрической прогрессии. Не стоило бы, но я снова оглядываюсь. Потушивший сигарету и оставивший на крыльце чашку судья идет по дорожке. Не смотрит на меня. На Игоря тоже. Только идет-то зачем?

— Давай отъедем сядем где-то, Юль? Познакомимся? Если хочешь — скинь геометку Лизе, я не обижусь. Или у нее про меня спроси. Мы с детства друг друга знаем. Я не маньяк, — парень поднимает руки, я против воли смеюсь громче.

За спиной мимо проносится запретное тепло. Я втягиваю в себя запретный же запах туалетной воды.

Тарнавский делает вид, что мы с Игорем для него не существуем. Или