– А-а-а!!! – раздался повторный крик, и сердце от испуга сжалось и задрожало. Что случилось?! Что с ним?! – А-а-а!!!

Тяжело дыша, Сашенька влетела в кухню…

На полу вокруг ножки стола мирно покоился скромный ужин пенсионера Веревкина – гречка с тушенкой и островки квашеной капусты вперемешку с мелкими осколками. Сам Федор Иванович, белый, как простокваша, стоял, ссутулившись, прижимая к груди правую руку, которую вполне можно было назвать… окровавленной. На стуле лежал нож, а под стулом извивались дорожкой страшные бордово-красные кляксы.

– Я… я… – пролепетал Федор Иванович и медленно опустился на стул.

– Где йод, зеленка, бинт?! – крикнула Сашенька, распахивая дверцы навесного шкафчика.

– Там… – он махнул левее, и Сашенька открыла следующую дверцу. На нее тут же посыпались крышки для банок, одноразовые стаканчики и картонная коробка, забитая пакетиками со специями. В носу защекотало, а горло тут же обожгло перцем.

– Апчхи!!! – громко чихнула она, машинально отряхивая с платья пряные крохи. – Да где же?! Где?

В соседнем шкафчике она наконец-то нашла все необходимое для оказания первой помощи пострадавшим во время ужина. Схватив с полки бинт, вату и йод, она метнулась к Федору Ивановичу и осторожно дотронулась до его руки.

– Покажите, – потребовала она.

– Я крови боюсь, – пискнул пенсионер.

Сашенька тут же посмотрела на пол и только сейчас поняла, что красные пятна – это всего лишь кетчуп (стеклянная бутылка валялась неподалеку). Сразу стало значительно легче.

– Нужно обработать рану…

Федор Иванович шмыгнул носом, оторвал руку от груди и повернул ее ладонью вверх. Около большого пальца Сашенька увидела трехсантиметровый надрез, немного крови, а все остальное – кетчуп.

– Я бутылочку взял, тряхнул… а она полетела… я нож задел, а он… тоже полетел… тут и тарелка упала… Так больно! – Понимая, что опозорился и практически устроил много шума из-за пустяка, Федор Иванович виновато добавил: – Просто я очень крови боюсь…

Сашенька тяжело вздохнула и потянула тяжелобольного к раковине, включила воду и укоризненно произнесла:

– Как же вы меня напугали.

Федор Иванович порозовел и сунул руку под струю прохладной воды.

– Больше не буду, – пообещал он, – э… э… давай считать, это была учебная тревога… – он осекся и замер. Лицо по цвету вновь стало напоминать простоквашу.

Сашенька удивленно проследила за взглядом Федора Ивановича и тоже мгновенно побледнела – на ее юбке рядом с поясом красовалось приличное пятно кетчупа… А еще она поняла, что ее воздушное розовое платье пахнет специями для гриля и сухим укропом.

– Это можно отмыть, – пискнул Федор Иванович, отступая назад, – это можно исправить…

Но, увы, правда была иной…

* * *

К Осеннему балу Сергей всегда относился с долей здоровой иронии – ну, надо так надо. Тем более что, отдав долг женской части приглашенных, станцевав пару-тройку вальсов, можно кучно собраться с друзьями где-нибудь в сторонке и выпить. Правда, в прошлом году улизнуть не удалось – перевозбужденные дебютантки и их мамаши замотали практически до смерти. А в те минуты, когда, вздохнув с облегчением, хотелось протянуть руку к бокалу с коньяком, как назло, оказывалось, что выпить не с кем, потому что теперь юные леди расхватали друзей.

Встреча с Никой Сергея не беспокоила, после возвращения из Парижа она сама позвонила и поделилась впечатлениями о командировке. Она не упоминала о его предложении, и Сергей делал вид, будто не собирался на ней жениться. Он заранее знал, что так будет, и разговаривал легко, точно выдавал заученную роль. А отключив мобильник, сам удивился царившему в душе равнодушию. Видимо, переболело. Странно, что так быстро… Наверное, затея изначально была глупой – порывистой, мальчишеской. Смешно признаться самому себе – тепла захотелось, обыкновенного тепла. И на миг показалось…

Сергей застегнул пуговицы на жилете, поправил «бабочку», усмехнулся и провел рукой по гладко выбритой щеке.

Таким идеально-отутюженным он бывает только один раз в году.

* * *

– Что значит, не надо за тобой заезжать? Что значит, ты опоздаешь? Что значит, ты доберешься сама? – Марина не верила своим ушам, а то, что ситуация вышла из-под контроля, вообще раздражало. Вела, вела девчонку по пунктам плана, столько сил вложила, а в самый последний момент… – Ты можешь объяснить, в чем дело?

– У меня тут маленькая проблема… так получилось… я задержусь…

Большего Сашенька сказать не могла. Как рассказать про кетчуп? Про специи для плова, гриля и картофеля, про испорченное платье и безумное желание все же попасть на бал? Невероятным, волшебным образом обязательно попасть на бал! Вдруг Марина рассердится (а она обязательно рассердится!), разочаруется (а она обязательно разочаруется!) и больше никогда никуда не позовет (так будет!)…

– Но ты приедешь?!

– …да.

Сердце Федора Ивановича разрывалось на части – виноват, кругом виноват! И зачем он только решил поужинать, зачем взял в руки бутылку с кетчупом, зачем заорал, как кабан недорезанный!

– А если пятновыводителем, а? У меня пузырек есть… позапрошлогодний, – он тяжело вздохнул, посмотрел на разложенное на диване платье и тихо добавил: – Деньжищ-то оно сколько стоит… кошмар… но это я, конечно, беру на себя.

– Я сама виновата, не надо было его так рано надевать, – изо всех сил сдерживая слезы, проговорила Саша.

– Ты только не расстраивайся сильно, сейчас мы что-нибудь придумаем, – Федор Иванович заметался по комнате, – давай присыплем чем-нибудь, а? Пудрой! У тебя есть пудра?

Сашенька тяжело вздохнула.

– Я сейчас еще раз попробую аккуратно застирать, – она поднялась с дивана, постояла немного и снова села. Ничего не поможет… Пятно на семьдесят процентов удалить получилось, и есть вероятность, что справиться с ним еще процентов на десять можно, но что делать с запахом? Его же никакими духами не перебьешь!

– А если влажной марлей протереть, а потом утюжком… – начал Федор Иванович и осекся, увидев в глазах Сашеньки слезы. Они блеснули и все-таки покатились по щекам, переполняя душу неимоверным отчаянием и болью. «Ах ты, пень старый! Ах, кочерыжка бестолковая! – воскликнул про себя Федор Иванович, мотая бородой. – Да что ж ты пичугу такую праздника лишил, да что ж ты натворил-то!»

– Ничего страшного, – смахивая слезы, попыталась улыбнуться Сашенька. – Все к лучшему. Я и сама знаю, что мне там делать нечего, напридумывала просто… Ну как бы я с чужими людьми общаться стала… это же на всю ночь… Марину вот подвела, а так… незачем мне на бал ехать… Все к лучшему…

– Да ты что! – взорвался Федор Иванович, – Да кому, как не тебе, ехать?! Ты только посмотри на себя! Принцесса, как есть принцесса! Не какая-нибудь штампованная, а настоящая! И ни один бал без тебя хорошим не получится! Дурацким будет без тебя бал! Пустым и дурацким! – он всплеснул руками и издал беспомощное продолжительное «у-у-у».