Один за другим подводники возвращались из отпуска. Через три дня я построил команду лодки на пирсе. Весь экипаж рвался выйти в море. Оказалось, однако, что мы ещё не скоро сможем получить новую лодку. Зигман сообщил, что «У-230» будет готова к эксплуатации не раньше, чем через четыре-пять недель. Мы вынуждены были устроиться на устаревшем крейсере «Гамбург», который приспособили под казармы для «команд подлодок в ожидании». Тем не менее отрадным было то, что я снова приступил к своим ежедневным обязанностям по боевой подготовке экипажа.

В начале октября я отбыл в один из прибрежных районов Бельгии для прохождения курсов по электронике. Нашу подлодку предполагалось оснастить радиолокационным устройством, которое позволит обнаружить противника ночью и даже в густой туман. Это приспособление уже давно применялось на крупных надводных боевых кораблях и помогло уничтожить британский линейный крейсер «Худ». Теперь оно было призвано революционизировать подводную войну, позволив нам преодолевать боевое охранение конвоев и атаковать цели без непосредственного их наблюдения. Я возвратился с курсов под глубоким впечатлением от больших возможностей нашего нового эффективного оружия.

В Киле я целиком погрузился в заботу об «У-230». Её необходимо было довести до боевых кондиций. Большую часть времени у меня поглощало наблюдение за установкой на лодке оборудования, приборов, изучение наставлений по их эксплуатации, боевая подготовка команды.

24 октября мы вступили на борт «У-230», которая только что перешла из сухого дока к пирсу Тирпица. Мы выстроились в парадной форме на корме, где по приказу командующего Пятой флотилией был поднят флаг, тот самый, который развевался над злосчастной «У-612». Мы суеверно полагали, что он поможет нам продлить существование нашей новой подлодки. За церемонией подъёма флага последовало довольно скромное застолье, что отражало заметное сокращение рациона питания на четвёртый год войны.

«У-230» была встречена экипажем с большим воодушевлением. Она дала нам возможность восстановить свой статус военных моряков. Стремясь поскорее включиться в жизненно важные битвы в Атлантике, мы начали длительные и изнурительные тренировки, испытания, учебные переходы, военные манёвры. Во время учений мы при любой возможности пользовались своими радиолокационными приборами, обнаруживая как корабли, так и плавающие буи. Однако это средство обнаружения целей оказалось не таким уж совершенным, каким оно представлялось. Поскольку его антенна жёстко крепилась перед боевой рубкой, она улавливала только те цели, которые находились впереди подлодки. Когда же они уходили из обзора, то исчезали и с экрана осциллографа. Таким образом, если бы нам захотелось проследить линию горизонта по всей окружности, то нам пришлось бы сделать разворот лодки на 180 градусов – манёвр, занимающий слишком много времени и совершенно невозможный в боевых условиях.

В начале ноября «У-230» отправилась в восточную часть Балтийского моря на учебные артиллерийские и торпедные стрельбы. Недалеко от того места, где затонула «У-612», мы произвели пуски нескольких десятков торпед для проверки нового артиллерийского оборудования и боевой выучки. Срочные погружения при воображаемой угрозе атаки противника чередовались с учебными стрельбами из 88-миллиметровой пушки и зенитных установок. Повторялись бесконечные, утомительные пробные глубокие погружения. Главным экзаменом в этом учебном плавании стала для нас недельная «война» на море. Условный конвой, приблизительно из 20 транспортов и нескольких эскортов, был направлен в Северную Балтику. Ему была придана эскадрилья люфтваффе для противолодочной защиты. Морозным декабрьским днём «У-230» и другие подлодки сосредоточились в бухте Пиллау. Через проходы в ледяном покрове мы пробрались к выходу из бухты и направились на север с целью обнаружить и уничтожить конвой. Когда «У-230» вышла в открытое море, холодные волны, гонимые ветром, накрывали надстройку лодки, покрывая её толстым слоем льда. Через 16 часов мы обнаружили в темноте конвой и сразу же атаковали его. Атаки продолжались днём и ночью. Капитан использовал различные приёмы, а я производил пуски торпед с разных углов и неоднократно поражал цели. Постоянная «угроза» нападения с воздуха требовала от наших вахтенных смен неослабного внимания из-за возможного появления самолётов условного противника. Боевые игры завершились за пять дней до Рождества. «У-230», обогнув маяк Кильской бухты и пройдя через узкий проход, проделанный ледоколом, присоединилась к другим подлодкам у пирса Тирпица. Лодка и её экипаж показали высокие результаты и были признаны пригодными для первого боевого похода. Однако наше томительное ожидание на этом не закончилось.

За день до Рождества рано утром, когда термометр показывал 17 градусов ниже нуля, я отправил лодку в сухой док. Необходимо было нарастить площадь её мостика и второй палубы для установки ещё одной зенитки. Эта и другие работы были закончены в канун Нового года. Наш выход в боевой поход наметили на 9 января 1943 года. Однако 8 января на борту лодки обнаружили серьёзную течь и выход в море отложили до следующего понедельника.

Последние две недели ожидания нас всех извели. Погода была холодной и ветреной. Она идеальным образом годилась для боевых операций, но не для того, чтобы проводить время в унылых и удручающих каютах на борту демонтированного океанского лайнера. Наша пища стала очень скудной даже на Рождество, хотя благодаря посылкам из дома это прошло мимо внимания экипажа. Мы нетерпеливо и жадно слушали передачи по радио коммюнике командования вермахта. Наше настроение не улучшали сообщения о неудаче Африканского корпуса Роммеля под Аль-Аламейном, вынужденного отступать, или о том, что русские и русская зима оказались серьёзными противниками на Восточном фронте. Но временные трудности наших победоносных армий воспринимались легче, чем вести об успешных рейдах подлодок, которые обходились без нашего участия. Согласно сообщениям по итогам 1942 года, атаки немецких подлодок стоили союзникам гибели судов общим тоннажем более чем 6 миллионов регистровых брутто-тонн, включая ежемесячные потери с июля по октябрь минимум 500 тысяч регистровых брутто-тонн. Только в ноябре они потеряли суда общим тоннажем 600 тысяч регистровых брутто-тонн. Голодная смерть Великобритании, блокированной нашими подводными лодками, казалось, наступит в ближайшее время. Призрак голода и поражения шествовал по Соединённому Королевству и стучал в дверь здания на Даунинг-стрит, 10.

Феноменальный успех был достигнут нашими подлодками, несмотря на постоянное совершенствование союзниками своей основной противолодочной системы обороны между Шотландией и Гренландией, а также в районе Бискайского залива. Противник взял на вооружение новый тип радара, который позволял бомбардировщикам запеленговать подлодку в подводном положении даже во время шторма. В ответ на эту угрозу наши подлодки оснащались оригинальным контрсредством «метокс», которое перехватывало радиоволны вражеского радара и предупреждало нас о грядущей атаке. Мы выигрывали время, необходимое для срочного погружения до появления самолётов врага.

Активность авиации противника резко возросла и над континентом. Регулярно подвергались беспокоящим налётам Гамбург, Дюссельдорф и другие города Германии. Мы сами были свидетелями кратковременного налёта на Киль, а когда я выезжал в Берлин, то попал там под более серьёзную бомбёжку.