горжусь. У кого ещё есть такая эпичная коллекция, а?

Кальфу подёргала дверную ручку.

— Не открывается.

— Бывает. Попробуй с другой стороны.

Раздался скрип и грохот. Виктор обернулся.

— А нежнее открывать не могла? — спросил он, увидев лежащую на асфальте дверь.

Кальфу приложила её обратно и вернула в паз ударом ноги. Тем временем Виктор принялся крутить ручку радиоприёмника. Салон заполнила громкая музыка, последний шедевр Жужи Иллени[2].

— Выключи эту лажу, — сказала Кальфу.

Виктор сделал вид, что ему нравятся вопли Жужи о том, какой у неё отличный бойфренд, и начал покачивать головой в такт. Регулятор громкости повернулся сам собой, положив завываниям конец.

— Здесь действует одно самое главное правило — никакого телекинеза, — сказал он, вернув музыку.

Виктор успел поднять руки, прежде чем его шею охватила вытянутая из часов гаррота[3]; шнур врезался в перчатки. Сбросив петлю, он развернулся и упёр Кальфу в колено ствол пистолета до того, как она успела применить грант[4].

— Могла бы просто сказать, что не нравится, — сказал Виктор, держа большой палец на курке.

Кальфу мило улыбнулась.

— Я же сказала.

Виктор тоже улыбнулся и убрал пистолет.

— Ладно, поедем в тишине.

— Можешь включить хип-хоп, — разрешила Кальфу. — Против него я ничего не имею.

— Эх, молодёжь… И запомни кое-что ещё. Второе самое главное правило — никакого пих-поха.

— Твоя жена сбежала в ужасе, наверное. Потому как никто не вынесет гнёта всех этих тупых правил.

— Вообще-то она умерла, но не будем об этом. Дело прошлое. А раз найти точки соприкосновения не удалось, мы будем наслаждаться исключительно твоим обществом.

— Мне подходит, — сказала Кальфу и, откинувшись на спинку, забросила ногу на ногу.

* * *

Студия удачно располагалась на холме среди деревьев, в стороне от домов. Низины окутывал туман, скрывающий очертания зданий.

Каин припарковал «Траби» около торговой площади.

— Проверка, — шепнул Виктор в микрофон, закреплённый на лацкане.

— «Альфа» на позиции.

— «Омега» на позиции.

— Прикрытие?

— Готова, — сообщила Джен.

— Бео? Бео, ты меня слышишь?

— Опять сообщения читает, наверное.

— Я тут.

— Бери пушку и следи за периметром, потом пообщаешься.

Виктор подошёл к уличному лотку и купил небольшой лангош[5]. Мимо него пробежал пингвин.

— Ну надо же…

Следом появились двое полицейских, которые гнались за пингвином.

— Как мне нравится столичная атмосфера, вы бы знали, — сказал Виктор, глядя им вслед.

— Всего лишь пингвин, который опять сбежал из зоопарка, — сказала Кальфу. — Ничего особенного.

— До зоопарка пять километров, — заметил Каин.

— Подумаешь. Это очень целеустремлённый пингвин, который решил прогуляться по центру. Всё равно смотреть больше не на что.

— Где ещё можно увидеть нашествие пингвинов?..

Следом появился здоровенный кабан. Стуча копытами по брусчатке, он тоже скрылся в тумане.

— Сегодня опять распродажа в Шишкошопе, похоже, — сказал Виктор. — Спешат, вдруг рыбы на всех не хватит как в прошлый раз.

— С чего ты взял?

— Они ж все в центр бегут.

— Распродажа, говоришь? — спросил Бео.

— За периметром следи, Ракоши. Потом закупаться пойдёшь. И пейджер с мобильником спрячь.

— Ладно…

— Кому он постоянно отправляет сообщения? — спросил Каин.

— У него и спроси, мне без разницы.

Кальфу прошла дальше по улице и остановилась.

— Смотрите, тупой цислейтанец решил оформить документы.

Какой-то человек в помятом сером костюме пытался прочитать надпись на здании миграционной службы. Каждые несколько секунд он заглядывал в потрёпанный транслейтанский разговорник и судорожно листал страницы. Рядом с ним стоял плотно набитый картонный чемодан.

— Беженец, наверное, — заключила Кальфу, уделив цислейтанцу пару секунд своего драгоценного времени.

В последнее время беженцев становилось всё больше. Война внутри католической церкви набирала обороты, захватывая всё новые страны. Протестантская Транслейтания оставалась в стороне, предпочитая решать свои внутренние проблемы.

— Вы не могли бы прочесть эту надпись? — спросил беженец, оглядев всех троих.

Вблизи его костюм выглядел так, будто мужчине приходилось долгое время спать в нём. Виктор сделал вид, что слишком занят поглощением лангоша и не расслышал. Обращаться к грозно выглядящей Кальфу цислейтанец побоялся. Остался только Каин.

— Бэваандорлааши иш Ааламполгааршааги Хиватал, — ответил он.

Цислейтанец непонимающе уставился на него.

— А…

— «Официальная государственная структура для путешественников в другие страны», — перевёл Каин.

— Да, точно.

— Только они вам ничего не оформят. Компьютер перенесли в другую комнату, сотрудники ищут его уже неделю.

— И что мне теперь делать?

— Ждать пока вывезут на границу и расстреляют, — пробурчал Виктор. — У нас депортация только в мешке для трупов. Речной патруль выловит и доставит на другой берег.

— Твоё валашское происхождение опять даёт о себе знать? — спросил Каин.

— Улицы Брана и Брашова учат мороев бить первыми.

Виктор продемонстрировал самую очаровательную из своих улыбок. И без того напуганный встречей с вампирами цислейтанец заметил кобуру под расстёгнутой курткой Кальфу.

— Вы из… эммм… Хонвидшэгг?

Виктор расхохотался так, что подавился лепёшкой. Кальфу попыталась помочь, но он уклонился.

— Не пристраивайся ко мне сзади, я не готов к столь тесному контакту с твоим маленьким женским членом. И руки держи так, чтобы я их видел.

— Ты просто боишься, что у Кальфу член больше, — сказал Каин.

— Нокс просто слишком высокого мнения о себе.

— Даже не думай покуситься на мою невинность.

— Да кто б решился… Но раз ты планируешь блюсти свою инцелостность[6] до самой смерти, то не буду мешать.

— А то вдруг ты воображаешь нас героями сериала «Блудопешт». Хотя в некоторых сериях актрисы что надо, я бы не отказался от знакомства.

— Видимо, диагноз в твоей медицинской карте — безудержный фаллоцентризм, — сделала вывод Кальфу.

— Я что-то не так сказал? — осторожно поинтересовался цислейтанец, дождавшись паузы в диалоге.

— Ну… как вам сказать… Вообще всё верно, но есть один нюанс…

— Мы не состоим в Национальной защитной заднице, — пояснила Кальфу. — Это…

— Это такие парни с автоматами, которых боятся даже цыгане, — продолжил Виктор. — Нас, как видите, они не боятся. Да и автоматов у нас нет. Этих парней несложно узнать: у них две задницы. Одной думают, на вторую каску надевают. Понимаете?

Каин обернулся. Блеснули рубиново-красные глаза, и гротескная бочкообразная фигура скрылась в переулке.

— За нами следят.

— Никого не вижу, — сказала Кальфу.

— Уже ушёл. Это был гомункул.

— Нижний город ближе, чем кажется, — заметил Виктор.

— Только этих крыс нам не хватало. И так весь Офенпешт провонял беженцами, так ещё и гомункулы из подземелий лезут.

— Ты точно поддерживала идею ультраправых поставить электрозабор на границе, — сказал Виктор.

— Лучше бы все подступы к границе заминировали, дешевле обойдётся.

— А уцелевших сковывать цепями и топить в Дунае? Или выделить им гончарное поле и пару некромагов, пусть сами себя хоронят?

Кальфу дёрнула плечом и отвернулась, ничего не ответив.

— Или ты из тех, кто тырил с набережной чугунные