litbaza книги онлайнКлассикаСын цирка - Джон Уинслоу Ирвинг

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 228
Перейти на страницу:
«Юниверсал», оплачивалась по сто долларов в неделю, и все, что он делал, – это возился с уже написанными сценариями. Дэнни Миллсу доверяли больше как автору «дополнительных диалогов», чем как «соавтору сценария», а фильмы, снятые по его собственным сценариям (их было только два), не оправдали надежд – то есть с треском провалились. На данный момент он гордился своей «независимостью», означавшей, что у него нет ни одного контракта со студиями; однако это объяснялось тем, что студии считали его ненадежным, и не только из-за того, что он пил, но и из-за его репутации одиночки. Дэнни не нравилось быть игроком команды, и он становился особенно сварлив в случаях, когда до него над сценарием уже попыхтело с полдюжины творческих гениев. Хотя Дэнни угнетало то, что в результате вечерних капризов Гордона Хэтэвея он вынужден все переделывать, на самом деле очень редко когда ему приходилось возиться со сценарием, который, по крайней мере вначале, был его оригинальной работой. Вот почему Гордон Хэтэвэй считал, что Дэнни не на что жаловаться.

Нельзя сказать, что Дэнни внес хотя бы слово в «Большой сон» или в «Женщину-кобру», у него не было ничего общего ни с «Женщиной года», ни даже с «Опасным грузом»; он не написал ни «Изнасилование», ни «Газовый свет»; он не добавил и запятой «Сыну Дракулы» и не убрал ни запятой из «Фриско Сал»[32] – и хотя какое-то время он считался, по некоторым данным, сценаристом фильма «Когда незнакомцы женятся», это оказалось неправдой. В Голливуде он просто не играл в высшей лиге; по общему ощущению, «дополнительный диалог» – это максимум, на что он был способен, и поэтому он и приехал в Бомбей с бо́льшим опытом доводить до ума чужую бредятину, чем создавать что-то свое. Разумеется, Дэнни ранило, что Гордон Хэтэвей вовсе не относился к нему как к писателю. Гордон называл Дэнни Миллса «ремонтником», но, если честно, после того, как Хэтэвей начал менять сценарий фильма «Однажды мы поедем в Индию, дорогая», одним ремонтом там было не обойтись.

Дэнни представлял себе этот фильм как историю любви с неожиданным поворотом; «поворот» – это смерть жены. По версии оригинала, пара в последние дни перед смертью жены становится жертвой обмана со стороны заклинателя змей, лжегуру; от этого шарлатана и его дьявольской банды поклонников змей их спасает настоящий гуру. Вместо того чтобы делать вид, что лечит жену, истинный гуру учит ее, как с достоинством умереть. По мнению обывателя-продюсера или же его жены С. М. – во все сующей свой нос сестры Гордона, – в этой последней части не было ни действия, ни интриги.

– Несмотря на все ее просветление, эту жену все равно ждет гребаная смерть, не так ли? – сказал Гордон.

Поэтому вопреки более тонко настроенному Дэнни Миллсу Гордон Хэтэвей изменил историю. Гордон считал, что заклинателю змей не хватает настоящего злодейства, следовательно, змеепоклонники были пересмотрены. То бишь заклинатель змей похищает жену из отеля «Тадж» и держит ее пленницей в своем гареме, где женщин пичкают наркотиками, а он учит их медитировать, что в результате предполагает секс либо со змеями, либо с ним. Это, конечно же, ашрам зла. Обезумевший муж в компании иезуитского миссионера – что не слишком тонкая замена истинному гуру – выслеживает жену и спасает ее от участи, которая как бы еще хуже возможной смерти от рака. Под конец умирающая жена открывает объятия христианству и – не удивляйтесь! – отнюдь не умирает.

Гордон Хэтэвей объяснил удивленному Лоуджи Дарувалле:

– Рак вроде как типа уходит – он, гребаный, просто отсыхает и уходит. Иногда так бывает, разве нет?

– Ну, он точно не «отсыхает», но бывают случаи ремиссии, – неуверенно ответил старший доктор Дарувалла, в то время как Фаррух и Мехер сгорали от стыда за него.

– Что-что? – спросил Хэтэвей.

Он знал, что такое ремиссия, но не расслышал из-за грибка, фунгицидных капель и ватных тампонов в ушах.

– Да! Иногда рак может как бы просто уйти! – гаркнул старый Лоуджи.

– Да, так я и думал, я знал это! – сказал Гордон Хэтэвей.

Испытывая неловкость за своего отца, Фаррух попытался перевести разговор на проблемы самой Индии. Конечно, иностранцев мало интересовало ее тяжелое положение после отделения Пакистана и борьбы за независимость, когда погибло около миллиона индусов и мусульман, а двенадцать миллионов стали беженцами.

– Слушай, парень, – сказал Гордон Хэтэвей, – когда ты делаешь гребаный фильм, тебя больше ничего не интересует.

На этом за обеденным столом воцарилось сердечное согласие; Фаррух почувствовал упрек даже в молчании отца, обычно имеющего на все свое мнение. Только Дэнни Миллс, похоже, выказал интерес к теме с местным колоритом; кроме того, Дэнни, похоже, был пьян.

Хотя Дэнни Миллс считал религию и политику банальными формами «местного колорита», он был разочарован тем, что в картине «Однажды мы поедем в Индию, дорогая» пока очень мало общего с Индией. Дэнни уже предлагал показать атмосферу религиозного насилия в дни раздела Индии, хотя бы фоном в нескольких кадрах.

– Снимать гребаную политику? – сказал Гордон Хэтэвей, отвергая идею. – Я бы потом все равно вырезал это дерьмо.

В ответ на дискуссию между режиссером и Фаррухом Дэнни Миллс еще раз выразил желание, чтобы фильм отражал хотя бы намек на напряженность между мусульманами и индусами, но Гордон Хэтэвей бросил прямой вызов Фарруху, попросив назвать хотя бы одно «больное место» между мусульманами и индусами, от которого зритель не заснул бы перед экраном. И так как это был год, когда индусы пробрались в мечеть Бабура с изображениями своего бога – принца Рамы, Фаррух подумал, что это вполне подходящая история. Индусы утверждали, что место, на котором стоит мечеть, является местом рождения Рамы, но размещение индуистских идолов в исторической мечети было плохо воспринято мусульманами – они ненавидели любые виды идолов. Мусульмане не верят в изображения Бога, не говоря уже о множестве богов, в то время как индусы постоянно молятся идолам (и многим богам). Чтобы избежать еще одного кровопролития между индусами и мусульманами, государство заперло мечеть Бабура.

– Возможно, сначала следовало бы удалить статуи Рамы, – объяснил Фаррух.

Мусульмане были разгневаны, что эти индуистские идолы занимали их мечеть. Индусы хотели не только оставить там статуи, но и построить на этом месте храм Рамы.

Тут Гордон Хэтэвей прервал Фарруха, чтобы выразить свою неприязнь к этому новому предмету разговора.

– Ты никогда не будешь писать для кино, малыш, – сказал Гордон. – Хочешь писать для кино, быстрей добирайся до сути.

– Не думаю, что это нам подходит, – сказал Дэнни Миллс задумчиво, – но, вообще-то, это хорошая история.

– Спасибо, – сказал Фаррух.

1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 228
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?