И тут, словно этакий deus ex machina[75], появился он — готовый сыграть свою роль. Йэн Го объявил, что начальник главного морского штаба и начальник штаба ВМС, адмирал сэр Генри Лич, находится по ту сторону двери. Впустить его? Лич был настоящим адмиралом — адмиралом в квадрате. Резкий, прямой и не любивший обиняков, он прибыл в парадной морской форме, поскольку целый день занимался официальными вопросами в Портсмуте (хотя и находился в постоянной связи с Лондоном за счет использования персонального служебного вертолета). Он прибыл обратно в Уайтхолл вскоре после 6 часов вечера и нашел у себя на столе инструктивный материал Нотта по Фолклендским островам вместе с новыми донесениями разведки. Вновь опасаясь, как бы его министр снова, грубо говоря, не сдал ВМС, Лич позвонил Филдхаузу, дабы справиться о ходе планирования действий в условиях чрезвычайных обстоятельств, собрал подозрительные справочные документы и зашагал по коридору в направлении кабинета Нотта. Узнав об отбытии того в палату общин, адмирал кинулся вдогонку, никем не задерживаемый, если не считать полицейского в центральном вестибюле, очевидно, не принадлежавшего к числу поклонников первых лордов Адмиралтейства, пусть даже и при всех регалиях. Затем, пока занимались поисками Нотта, Личу пришлось добрые полчаса прождать в офисе младшего парламентского партийного организатора. Лишь только тогда, когда миссис Тэтчер стало известно о нахождении адмирала в здании, того пригласили для участия в имевшей ключевое значение дискуссии. В конце-то концов, он же не был старшим правительственным советником по своему виду ВС (таковым является начальник штаба обороны), даже не исполняющим его обязанности, как сэр Майкл Битем, начальник штаба ВВС[76].

Большинство участников той встречи согласны, что прибытие Лича изменило звучание их хора. На вопрос премьер-министра, готов ли он мобилизовать полнокровное оперативное соединение военно-морских сил и, если да, то как скоро, адмирал ответил положительно, взяв срок до выходных. Он пояснил, что в данном случае необходим сбалансированный флот, а не просто небольшая эскадра, к тому же потребуется всесторонне обеспеченная тыловая поддержка. Он даже осмелится взять на себя риск высказаться в политическом аспекте: если Аргентина отважится на вторжение, британским ВМС не просто следует ответить, нет, они обязаны дать отпор агрессору. Когда премьер-министр спросила Лича прямо-таки в духе старой доброй королевы Бесс[77], как бы он отреагировал на отправку такого флота, будь он аргентинским адмиралом, Лич ответил: «Я бы немедленно вернулся в порт».

Коллегам Джон Нотт показался крайне смущенным тем, как этот старый морской волк с такой уверенностью разбивает все министерские сомнения, а премьер слушает каждое его слово. Со своей стороны, Лич не был бы человеком с присущими всем нам слабостями, если бы в своей иронии не торжествовал моральной победы над своим противником. На глазах адмирала сбывалась мечта любого современного морского лорда. Теперь штаб обороны получил задание отыскать способ быстрейшим образом усилить гарнизон Стэнли. Флот был приведен в состояние первоначальной боевой готовности. Никто не верил даже в выход в море оперативного соединения, не говоря уж о настоящей войне. Убежденность Нотта на данном этапе кризиса в неразумности введения в действие оперативного соединения, похоже, превалировала в собрании, хотя министр и не возражал против объявления тревоги. Как бы там ни было, Лич впрыснул в варево дискуссии два критически важных ингредиента: первое, он твердо настаивал на крупном оперативном соединении и, второе, указывал на возможность и целесообразность его мобилизации к выходным.

Многие и теперь спорят по поводу того, как повернулись бы дела на том совещании в среду, окажись на месте Лича сам начальник штаба обороны, сэр Теренс Левин. Левин, хотя и моряк, не так ревностно ратовал за военно-морские силы с их политикой, как Лич, и, вполне вероятно, проявил бы больше склонности руководствоваться стратегическими соображениями, довлевшими над умами Нотта и штаба обороны. Точно так все, безусловно, и складывалось бы, будь в то время начальником штаба обороны сухопутный офицер, лорд Карвер[78]. В действительности же никто не спрашивал мнения Левина, находившегося в Новой Зеландии, относительно отправки оперативного соединения, ему лишь сообщили о выходе его в плавание, как о свершившемся факте. Лич не перестает настаивать, будто на всем протяжении подготовительной фазы к вводу в действие оперативного соединения она являлась «исключительно делом ВМС». Безусловно, если бы не его личная динамичность, едва ли флот отправился в поход так быстро, да и вообще верх могла взять осторожность.

Поздно вечером в доме командира 3-й бригады коммандос КМП (Королевской морской пехоты), бригадира Джулиана Томпсона, в Дартмуре, неподалеку от штаб-квартиры морской пехоты в Плимуте, раздался телефонный звонок[79]. Звонивший спросил лишь: «Думаю, вам известно об осложнениях на Фолклендских островах?» Учитывая инцидент с Южной Георгией, слова эти Томпсона не удивили. На самом деле в минувшее воскресенье он даже обсуждал данный вопрос со своим бригад-майором[80]. И все же из трех боевых пехотных частей, составлявших бригаду Томпсона, 45-й отряд коммандос[81] находился на базе в Шотландии[82], 42-й отряд только что распустил своих людей в отпуска после учений в Норвегии, а 40-й отряд проходил подготовку в северо-западных областях Англии. Следовательно, с последним дела обстояли проще, и формированию в составе 600 чел. приказали немедленно вернуться в Плимут.