— Он не мо… — Дымка обрывается, а я внутренне ликую, прекрасно понимая, что она хотела сказать.

Не ее.

Эти слова согревают душу, внушая надежду на то, что все будет хорошо. Должно быть.

— Ладно, пусть будет так… А что насчет моего вопроса?

— Пока Виктор не звонил мне. Он сообщит, если удастся что-то пробить. Одно удалось выяснить: эта машина была взята каким-то арабом напрокат.

— Значит, она действует не одна! — цежу сквозь зубы.

От кого же она пыталась сбежать? От своего этого араба? Она просила Дымку дать ей укрытие! Неужели не понимала, что в машине наверняка есть навигатор, и она могла подставить сестру! В очередной раз!

— Дымка, тебе нужно срочно переехать из деревни! — широко распахиваю глаза я. — Перебирайся в мой особняк и чувствуй себя хозяйкой.

— Я не могу… Там мой дом!

— Нет! Анна снова подставит тебя! Араб, от которого она пыталась сбежать, наверняка уже знает адрес, и если она убежит от него, то он будет искать в доме… Я не знаю, что он за человек, поэтому прошу тебя, просто уезжай оттуда!

Я снова готов упасть на колени и молить прислушаться ко мне, как в тот день, который нагрянул оглушающей болью после измены… Неосознанной измены…

Во взгляде Дымки появляется сомнение. Она думает какое-то время, а затем сдается.

— Ладно… Я только заберу свои вещи вечером. И перееду. Но это ничего не значит, Багрянский! Я не собираюсь возвращаться к тебе! Как только тебя выпишут, я сниму квартиру!

— Я сам тебе сниму хоть квартиру, хоть особняк, но главное, чтобы ты уехала оттуда… И раз уж я не могу поехать вместе с тобой за вещами, то пусть хотя бы этот Виктор приглядит за тобой, пока ты будешь находиться в доме.

Дымка тяжело вздыхает, закатывает глаза и негромко цокает языком. Она покачивает головой, достает из сумки документы и протягивает мне. Ставлю необходимые подписи и хочу ухватить Таню за руку, когда она забирает бумаги, но она ловко уворачивается, не позволяя мне этого сделать.

— Отдыхай больше и ни о чем не переживай! — лепечет Дымка, пряча документы в сумочку и направляясь к двери.

Я хочу сказать ей, что мне есть о чем переживать, но язык не поворачивается, он прилипает к небу, потому что Дымка заботится обо мне, волнуется… После всего, через что нам пришлось пройти, это на самом деле многого стоит. И я не смею рушить мгновение, которое у нас есть.

— Дымка! — останавливаю женщину голосом, когда она уже открывает дверь и делает шаг в сторону коридора. Она оборачивается и смотрит на меня, чуть приподняв уголки губ в подобии улыбки.

— Спасибо, что возишься со мной и моей дочерью! Я никогда не смогу расплатиться с тобой за твою доброту и милосердие.

— Идиот ты, Багрянский! — негромко хихикает Дымка.

И что это значит? Могу ли я рассчитывать на то, что однажды она простит меня?

Я забегаю к доктору и отдаю ему документы, подписанные Багрянским, после чего договариваюсь приехать к Асе на ночь. Сама не знаю, чем руководствуюсь, сильнее привязываясь к девочке. Когда подъезжаю к дому, чтобы собрать вещи, чувствую непонятное волнение. Наверное, это предостережения Демьяна сказались таким образом, но я все равно боюсь идти в дом одна, поэтому стучусь к бабе Нюре, чтобы попросить Витю сходить за вещами вместе со мной.

— Танюша! Как я рада, что ты забежала! Заходи, чаек выпей. Вити нету еще, не вернулся пока с работы. Как дела твои, Танечка? Скрытные вы какие-то, Виктор молчит, ничего не говорит, ты молчишь! Переживаю я за тебя! Что связывает тебя с той тварью, которая тебе изменила?

Я присаживаюсь за стол, думая, что могу сказать женщине. Я благодарна Виктору, что он еще не поведал бабушке правду о том, что на самом деле происходит между мной и Багрянским.

— Баб Нюр, все слишком сложно! Ну зачем вам забивать голову? Вы не переживайте! Больше никто не сможет растоптать меня! Все будет хорошо! — улыбаюсь я.

Женщина не задает больше вопросов о наших отношениях с Багрянским и начинает рассказывать мне что-то о соседях. Тревога внутри только усиливается. Выглянув в окно, я замечаю зарево над своим домом и подскакиваю на ноги. Не понимаю, что это такое, пока не вылетаю на крыльцо и не вижу, что бабушкин дом горит. Кто-то устроил поджог, и если бы я сейчас находилась там…

— Танечка, солнышко, ты только не делай необдуманных поступков! — пытается схватить меня за руку баба Нюра, а я мчусь туда, по пути роняя из рук телефон.

Это бабушкин дом! Внутри все, что у меня осталось от нее. Связь с родным человеком. Когда я добегаю до дома, то понимаю, что он уже весь охвачен пожаром, и я никак не смогу остановить его или предотвратить что-то.

Аня.

Тварь.

Ненавижу ее!

Всеми фибрами души ненавижу!

Я бросаюсь во двор, чтобы добраться хотя бы до сарая, но крепкие мужские руки хватают меня и не позволяют этого сделать.

— Стой! Глупая! Стой! — шепчет Витя, прижимая меня к себе.

— Вить, там же все… Наши альбомы… Бабушкины поделки! Витя, пожалуйста, пусти! — рыдаю я.

— Ты даже не представляешь, что я пережил, когда увидел, что дом горит! Я не пущу тебя туда, Таня! Слышишь? Не пущу! Не стоит тебе идти туда! Все кончено! Ты никак не помешаешь, а навредить себе я тебе не позволю!

Виктор прижимает меня все сильнее, стискивает в своих руках и начинает шептать мне на ухо, что все будет хорошо, а я рыдаю, пытаюсь вырваться из его хватки, но не могу этого сделать. Обвисаю плетью в его руках и утыкаюсь носом в плечо мужчины.

Все мои воспоминания.

Лучшие годы жизни пожирает адское пламя, а я ничего не могу с этим поделать.

— Это все было бабушкино! Как она посмела? Как она посмела, Вить? — захлебываюсь слезами я.

Виктор оттаскивает меня в сторону, чтобы не надышалась дымом, а я едва чувствую ноги, ставшие слишком ватными.

— Мы найдем ее и заставим ответить! Обещаю тебе, Таня!

— За что она так со мной? Я ведь приняла ее, полюбила, доверилась ей… Я так мечтала о брате или сестре, особенно, когда ты исчез из моей жизни…

— Прости! — шепчет Виктор. — Прости, что сразу не объяснился с тобой, но мне нужно было время, чтобы чувства к тебе сумели улечься.

Я поднимаю взгляд и смотрю на Виктора, но не решаюсь развить эту тему дальше, потому что пока не совсем понимаю, зачем ему было пытаться заглушить возникшие ко мне чувства. Мы были лучшими друзьями, и он мог обо всем поговорить со мной… Возможно, тогда я бы ответила ему взаимностью, и моя жизнь сложилась иначе.

Выбираюсь из объятий Виктора, еще раз смотрю на пожирающее дом пламя и чувствую, как в душе разгорается ненависть к человеку, которого я любила когда-то, к моей сестре. Я слепо верила ей, а она предала, воткнула нож в спину, когда легла под моего жениха, а теперь сотворила вот это…