На нескольких картинах Жоржа де Латура «Скорбящая Магдалина», созданных в 1636–1644 годах, также изображена беременная женщина. Особенно хорошо это видно в работе «Скорбящая Магдалина» (или «Магдалина и две свечи» — ил. 19). Значение картины очевидно, ведь две свечи являются изотерическим символом возлюбленных, духовных партнеров. Рядом с Марией на столе лежит большая, необычная, очень дорогая жемчужина, являющаяся метафорой к Царству Божьему. Как и саму Магдалину, жемчужину спрятали так глубоко и надолго, что никто не понял — ее уже нет, и ни у кого даже не возникло мысли искать ее. Одна из картин де Латура изображена в мультфильме Диснея «Русалочка» хранящейся на дне океана в сокровищнице маленькой Ариэль. Ее выбросили с затонувшего корабля, как и Магдалину, чей голос украли, назвав ее блудницей. На фреске из собора города Ареццо, созданной Пьеро делла Франческа в XV веке, Магдалина одета в зеленое платье и красно-белую накидку. Если зеленый цвет символизирует плодородие, то белый и красный — страсть и непорочность — качества, не противоречащие друг другу и являющиеся наиболее желанными для невесты.

Зачастую Мария Магдалина ассоциируется с плодородием, обновлением и возрождением. С ней связан наш телесный, физический мир и все сущее; она стала покровительницей тех, кто охраняет окружающую среду и природные ресурсы для будущих поколений. Многие Черные Мадонны Франции и Испании одеты в золото, однако в Notre Dame de la Confessione в базилике Святого Виктора в Марселе на ней изумрудно-зеленая накидка и брошь в форме символа французской королевской династии флер-де-лиз.

Зеленый цвет ассоциируется с плодородием, а знак vesica piscis (), геометрический символ Марии Магдалины, имеет значение чрева творчества и пути к жизни. Такую же форму имеют листья множества видов растений, яйца, зерна и миндаль, приносимый в жертву богине любви в Древнем мире. Христос часто изображается на троне в окружении мандорлы, vesica piscis, знаком, истолковываемом христианами как символ Святого Духа и Софии. Помазание Иисуса самой Софией/Священной Мудростью, выразившееся в евангелиях о помазании, сделанном невестой с алебастровой чашей, явно противоречит утверждению папы Иоанна Павла II о том, что Иисус никогда не был миропомазан.

Зеленый цвет также ассоциируется с надеждой, восстановлением и преобразованием. Полюбившимся всем воплощением Зеленой Госпожи, Матери Природы была Марион, подруга Робина Гуда в зеленом лесу славной Англии. Известный герой сказок и его невеста преподносят нам еще один пример священного союза и принципа «зеленой составляющей сознания». Они похожи на Короля и Королеву мая, коронация которых была кульминацией праздника в честь весеннего восстановления жизненной силы. Праздник Белтейн, отмечаемый некогда первого мая в Европе, включал танцы вокруг майского дерева фаллической формы, а также занятия любовью в лесу и на полях.

Глагол «marry» (жениться) произошел от морского термина, означающего «плести веревки». Но древняя этимология этого слова также интересна. В праиндоевропейском языке «meri» имело значение «молодая жена», а «meryo» — юноша, откуда произошло санскритское слово «maryo» — молодой человек или ухажер. Латинский глагол «maritare» (вступать в брак) был источником старофранцузского «marier» и среднеанглийского «marien». Удивительно, что именно в этом слове нашло отражение имя Мария, хотя мы никогда об этом и не задумываемся. Но и слово «merry» (веселый) близко возлюбленным.

Народ сохранил память также о «некогда зеленом Едином», что отразилось в легендах и языческих праздниках, на которые приносили вечнозеленую хвою сосны, чтобы отметить день зимнего солнцестояния. На Рождество Христово наряжают елку, чья форма является символом Единого, созидательной, мужской энергии космоса. Изображение выглядывающего из-за листвы «зеленого человека», вырезанное на многих церковных стенах и столбах, — аспект той же самой концепции о вечнозеленой жизненной силе, воплотившейся в Христе, чья полностью человеческая сущность отвергнута римско-католической церковью, но кто стал олицетворением возрождения и созидания во всех возможных проявлениях.

Важный мотив восстановления и воссоединения прослеживается в серии гобеленов XVI века «Охота на единорога», находящихся в галереях Нью-Йорка. На шести панно изображена безжалостная охота на единорога и его убийство, но на седьмом показано, как он резвится в закрытом саду, который можно сравнить с невестой из Песни Песней: «Запертый сад — сестра моя, невеста, заключенный колодезь, запечатанный источник» (Песн. 4:12). Единорог окружен цветами и травами, символами любви, свадьбы и плодовитости, сок граната стекает с дерева, что также напоминает о Песни Песней, где возлюбленные встречаются в гранатовом саду. На стволе дерева, возле которого отдыхает единорог, видны два «X» из веревок, привязанных к буквам «А» и «Е» над головой животного. Двойной «X» — важнейший символ у еретиков, почитавших священную женственность, — нередко появлялся на их водяных знаках. Поставленные рядом друг с другом «X» создают символ «XX», переплетающиеся буквы «А» и «М», обозначают два важнейших словосочетания «Ave Maria» и «Ave Millennium». Символы компас и угольник, чей смысл — поиск правды и просвещение, стали эмблемой франкмасонов.

Свадьба Агнца

Движение прерафаэлитов долго не просуществовало, но его влияние чувствовалось еще в XII веке. В 1906 году в небольшом городе Дервейге в Айсл-оф-Мул на западном берегу Шотландии построили церковь в честь святой Марии. Горожане старательно возводили Килмор (церковь Марии), чтобы она стала центром их поклонения. Один витраж в Килморе особенно интересен для изучения образов Марии Магдалины (ил. 21). Мозаика из разноцветных стеклышек изображает Христа и его пару на брачной церемонии. Их правые руки сомкнуты, а это распространенный символ бракосочетания в различных христианских общинах. Очевидно, здесь изображена свадьба Иисуса и его невесты, Священного города, о которой было пророчество в книге Откровения. За спинами жениха и невесты, стоящих в дверном проеме, виднеются две башни — средневековый символ для обозначения крепостных валов Иерусалима.

В древних ритуалах священного брака невеста отождествлялась с землей, городом и ее народом. Зачастую, как мы уже отмечали, словосочетание «дщерь Сиона» в еврейской Библии относилось к городу Иерусалиму или ко всему еврейскому народу. Позднее оно также указывало на Марию, мать Иисуса, однако на этом витраже Священный город ассоциируется с его невестой, а не с матерью.

Вновь наше внимание привлекает стих из Песни Песней: «Я — стена, и сосцы у меня, как башни» (Песн. 8:10). Невеста из древней литургической поэзии описывает себя, используя метафору Священного города, его башен и стен. Возможно, мы теперь можем лучше понять, каким образом башни-близнецы в Нью-Йорке представляли собой землю и народ государства или даже целого мира как символ Города Божьего. Удар 11 сентября 2001 года был направлен против цивилизации, построенной на иудео-христианских принципах, и против тысячелетнего представления человечества о себе как о единой семье, единственной невесте и спутнице Бога.

На витраже Килмора, где Иисус обнимает свою невесту, Мария одета в зеленоватое платье и, очевидно, беременна. Церковь — священный сосуд, наполненный Богом, всегда беременна, всегда плодовита. Но мистический союз, являющийся целью истории, не должен исключать реальный союз возлюбленных, заключивших его как на небесах, так и на земле!