не было». Пытаясь сохранить контроль над ситуацией, Битон особенно тщательно работал над серией одиночных снимков Филиппа. Позднее он с гордостью записал в дневнике, что ему удалось показать герцога в военно-морской форме «чрезвычайно привлекательным».

«А что нам теперь делать?» – спросила королева. «Вы не могли бы стать в угол?» – быстро ответил Битон, о чем сразу же пожалел. «В угол?» – переспросила Елизавета, широко открыв глаза от его тона, но не выказывая обиды.

«Я попытался, – писал Битон, – за несколько секунд, которые были в моем распоряжении, сохранить контроль над ситуацией (так водевильный комик устанавливает контакт с аудиторией)». В результате он был вознагражден фотографиями, на которых герцог Эдинбургский выглядит «чрезвычайно привлекательным».

Наконец, пришло время заключительного сеанса – Битон сделал фотографии шести фрейлин, расположившихся вокруг своей королевы. Для этого Патрик Мэтьюз и команда Vogue в другом углу зала установили диван и поставили вокруг него освещение. «Вы, должно быть, устали, мэм?» – спросил потом Битон королеву. «Да, – просто ответила она, – но это последнее, что нам нужно было сделать», – и с этими словами ушла по коридору вместе с Филиппом, детьми, остальными членами семьи и служанками. Они снова вышли на балкон, чтобы посмотреть, как над ними пролетают самолеты ВВС Великобритании. Оставшись одни во внезапно опустевшей Зеленой гостиной, Сесил и его сестра нашли тот бокал с шампанским, из которого пила королева, и вместе допили его, провозгласив тост в честь королевы. Однако они чувствовали разочарование.

«Я был несколько неудовлетворен… – признавался мемуарист. – Хорошо это или плохо, но у меня был шанс, и я его использовал… Я чувствовал, что это мое достижение, но это ощущение весь день медленно покидало меня. Теперь я думал о том, есть ли там у меня вообще какие-нибудь стоящие фотографии. Я понимал, что, за исключением съемок королевы-матери и ее внуков, ни разу не испытал вдохновения, не оторвался от земли. Большая часть моих фотографий была вымучена; я не мог себе представить, что им будет сопутствовать успех».

Сесил с сестрой побрели домой под дождем, чувствуя себя «совершенно разбитыми». Им нужно было закончить серию статей и интервью для изданий в Австралии и Канаде о впечатлениях Сесила за весь сегодняшний длинный день. Но в три часа ночи, после восстанавливающей процедуры в виде еды и напитков, которые он поглотил на вечеринке в посольстве Франции, Битон позвонил в студию и обнаружил, что все в полном восторге от цветных фотографий королевы – главного объекта съемок. А когда рано утром он пришел в студию, чтобы убедиться в этом лично, то был «очень удивлен тем, как много фотографий оказались превосходными». Помощники поддержали это мнение. Сюрреалистичный, почти голливудский характер придуманных Битоном декораций аббатства и студийное освещение по отдельности могли показаться искусственными и даже изнеженными – что, несомненно, и ожидали увидеть герцог Эдинбургский и поклонники реалистической школы Барона.

Как показали финальные снимки, жесткая фигура королевы в мантии с регалиями на переднем плане и убежденность, которая сквозила в чертах ее лица, одновременно торжествующего и улыбающегося, заставили ее образ засиять каким-то трансцендентным светом. Это и была привидевшаяся Елизавете в детстве «дымка восхищения» – или, как описал ее другой критик, «странно преображающее сияние, окружающее того, кто восседает на троне». Фотопортреты, сделанные за доли секунды Сесилом Битоном в июне 1953 года, оказались достойны сравнения с массивными коронационными картинами прошлых веков, над созданием которых месяцами трудились выдающиеся художники.

Теперь оставалось только срочно доставить отпечатки и листы с контрольными образцами во дворец, чтобы отобранные фотографии были одобрены для публикации, а затем распространить эти снимки по всему миру. «Остаток недели был для меня сплошным кошмаром, – писал Битон. – Мы пытались предоставить прессе необходимое количество фотографий. Многочисленные курьеры в разных комнатах дома моей матери ждали еще одного посыльного, который так и не приехал. Я сорвал голос разговорами по телефону». Буквально в последнюю секунду перед отправлением поезда с вокзала Ватерлоо в пятницу вечером измученный фотограф заскочил в вагон и отправился в деревню, где, растянувшись в своем кресле после недели ударной работы, ставшей неделей достижений, увидел – впервые – результаты своего труда: «Одна из моих фотографий королевы была помещена на первой полосе газеты Evening News!»

6. «Гелигнит». Принцесса и пилот

Магическое воздействие, оказанное на нацию коронацией Елизаветы II, было разрушено с поистине невообразимой скоростью. Фактически это произошло в считанные минуты после коронации. Когда свита королевы 2 июня 1953 года выезжала из Вестминстерского аббатства после окончания исторической церемонии, принцесса Маргарет игриво сняла невидимую пушинку с мундира симпатичного инспектора недавно сформированного отряда ВВС Великобритании, находившегося в распоряжении ее матери. Это был полковник авиации Питер Таунсенд, кавалер ордена «За выдающиеся заслуги» и креста «За выдающиеся летные заслуги». Принцесса с таким кокетством провела рукой в белой перчатке по наградам, висевшим над нагрудным карманом героя войны, что это привлекло внимание наблюдавшего за процессией журналиста. Кто тогда думал, что этим легким жестом принцесса повернет историю правления нового монарха в сторону куда более темных и более сложных перспектив! «Тогда для нас это ничего не значило, – много лет спустя говорил Питер Таунсенд журналистке Джин Рук. – Наверное, это была пушинка с шубы какой-нибудь вдовствующей знатной дамы, которая присутствовала на церемонии в аббатстве».

Так или иначе, в 1953 году роман принцессы Маргарет с разведенным мужчиной спровоцировал те же религиозно-политические конфликты и такие же изменения социальных взглядов, которые потрясали монархию в 1936 году.

«Тогда я не придал этому никакого значения», – вспоминал Таунсенд. Но вот пресса – она придала этому случаю очень большое значение и сделала из него собственные выводы. «Убрать пушинку с костюма мужчины – жест не менее интимный, чем поцелуй, – замечает Билл Мэттисон, язвительный репортер, специализирующийся на грязных историях. Создатель сериала Питер Морган изобрел этого персонажа для того, чтобы ярче показать скандал вокруг королевской семьи, который вспыхивает в шестом эпизоде сериала «Корона», названном «Гелигнит». – Более интимный, так как подразумевает, что поцелуй уже был».

Принцесса Маргарет впервые увидела Питера Таунсенда в феврале 1944 года, когда ей было 13 лет и она носила короткие носочки. Иными словами, она была ровно в том же возрасте, в котором ее старшая сестра познакомилась с Филиппом и полюбила его. Но если роман Лилибет с Филиппом с годами перерос в брак, который обеспечил прочную