Девица говорит, что покатилась и упала звезда, и затем просит козака провести ее домой.

Котилася зоря з неба —

Та й впала до долу;

А хто ж мене, молодую,

Проведе до дому?

Проводь, проводь, козаченьку,

Проводь, не барися…

Падение звезды в источник значит выход замуж — и, кажется, неудачный.

Говоря об участии небесных светил в народной поэзии, нельзя не остановиться на одной песне, принадлежащей к разряду тех, которые поются летом и, по имени Петрова поста, называются петровочными. В этой песне рассказывается, как невестка подговаривает свою золовку спать у нее и как потом отдает ее одному из явившихся четырех братьев. «О, невестка моя, предательница! — восклицает девица. — Предала ты меня в темную ночь, ровно в полночь! Не знают о случившемся со мною ни отец, ни мать. Выпровожала меня ночь темная, снаряжает меня ясный месяц, пляшут по мне ясные звезды, тоскует обо мне зеленая дуброва…»

Кликала невистка зовицю на ничь.

Припев после каждого стиха с последующим затем повторением двух слов предшествовавшего стиха:

Гей, рано моя!

Ой, ходи, зовице, до мене на ничь.

А в мене комирочка та рубленая,

А в мене двери тесовии,

А в мене замки та нимецькии,

А в мене коровать та новенькая,

А в мене постиль та биленькая,

А в мене положок перебирчастий.

Темненькой ночи, та й опивночи,

Стукотить, грюкотить у комирочки,

Та невихно моя, та голубко моя!

Ой, татаре йдуть, та мене визьмуть!

Ой, зовице моя, та голубко моя!

Тож то не татаре, то поночлежнички,

То поночлежнички — чотири братички.

Що у синему — замки видбдивае,

А в голубому — двери видчиняе,

А в зеленому — положок пидняв,

А в чорвоному — тай зовицю взяв.

Ой, невихно моя, та израднице!

Израдила мене темной ночи,

Темной ночи та й опивночи.

Не зна об мини ни отець, ни мати.

Виправляе мене темной ночи,

Виряжае мене ясен мисяць,

Пляшуть по мини яснии зори,

Тужить по мини зелена дуброва…

Видоизменения дня. Заря в малорусской поэзии не имеет олицетворения и, кажется, не имела прежде особого названия, кроме утро (ранок), перед рассветом (досвиток), вечер (вечир). Название заря хотя употребляется в настоящее время в смысле зари (Morgenrothe), но, по-видимому, это слово заимствовано уже в последнее время. Раннее утро — самое обычное время в народной поэзии. В раннюю пору (особенно в недилю — в воскресенье) мать провожает сына в поход; рано умирает козак или чумак в дороге; рано разбужает девица милого, чтоб ему идти в дорогу; рано начинается свадебное веселье; рано мать приходит к дочери из далекой стороны; рано веселые соловьи поют, возвещая рассвет; рано кукует зозуля (кукушка); рано плачет мать по сыне и жена по муже, сидя под окошечком. Вечер и ночь — обычное время любовных свиданий. «Не ходи ко мне днем, — говорит молодцу девица, — приходи ночью при свечах, чтоб люди не знали».

Ой не ходи в день, не смиши людей…

Приходи в ночи, при ясний свичи,

Щоб люде не знали, та й не осужали.

Это совпадает и с ходом жизни: поселяне днем заняты работою, но как настает вечер, молодые люди обоего пола собираются вместе — летом на воздухе на улице, зимою — в хатах на вечерницах, и тут-то, более чем где-нибудь, поется песен, и тут происходят те любовные отношения, которые воспеваются в песнях; таким образом, в песнях любовных, которые составляют чуть ли не половину всех существующих народных песен, более всего чувствуется вечернее и ночное время. Но темная ночь является в песнях и печальным образом.

Темная ниченька невидная,

Головонька моя бидная!

Из одной галицкой песни оказывается, что рождение ночью считалось несчастливым для рожденного. Женщина говорит своей матери: «Или ты меня родила ночью, что всем детям дала добрую судьбу, а мне лихую».

Чи ти мене, мати, в ночи уродила:

У всих дитей добра доля, в мене несчастлива.

Впрочем, такое представление редко. Вообще ночь в малорусской народной поэзии не имеет значения ни страшного, ни убивающего, ни печального.

Небо носит в народном поэтическом языке эпитет высокое; оно же и местопребывание Бога.

Боже мий з високого неба!

Оно имеет предел: сокол, хотя с трудом, может до него долетать.

Ой високо соколови до неба литати;

Хоч високо не високо — треба долитати.

В одной колядке Бог с Петром разговаривают о том, что более — небо или земля: «Ссучим снурок, измерим небо — небо оказывается больше: оно ровное, а на земле горы и долины, разные возвышения».

Петро каже: земля бильше;

Господь каже: небо бильше.

Посучимо шнур, змиряймо небо!

Небо бильше, що скризь воно ривне,

Земля маленька, що гори, долини,

Гори, долини, всяки могили.

Небо запирается и отпирается, и по всему видно, запирается на зиму и отпирается весною. В одной веснянке говорится о некоем Урае, который просит мать отдать ему ключи отомкнуть небо и выпустить весну, по другим вариантам — росу.

Та Урай матку кличе:

«Та подай, матко, ключи,

Одимкнути небо,

Випустити весну».

Или же:

Випустити росу,

Дивоцкую красу, и пр.

В соответствующей (отчасти) белорусской песне он называется Юрием.

Святий Юрий,

Божий посол,

До Бога пашов,

А узяв ключи золотые.

Атамкнув землю сыресенькую,

Пусьцив росу циплюсенькую.

Вероятно, это Яр — Ярило, олицетворение весны, божество, известное у западных славян под именем Яровита, однозначительный со скандинавским Фро или Фрикко, как олатинизировал его Адам Бременский, которого древнее чествование осталось в весенних обрядах разных стран России, и во многих отношениях его личность заменилась св. Юрием. То же понятие об отпирании неба выражается, хотя в более христианской одежде, в карпатской колядке, в которой рассказывается, как по дороге к небу пришли души к воротам небесным и одну