надвигаются шесть лодок, то появляясь, то исчезая из виду благодаря четырехфутовому ветру. Они не знали, что я там! Мой свет был слабым, и в траншее я ничего не мог разглядеть. Я все ждал, что вот-вот кто-нибудь из них сорвется с вершины волны и свалит меня. Все, что я мог делать, - это лаять в темноту, как охрипший морской лев.

"Второй экипаж! Экипаж шлюпки два!"

То, что мои ребята услышали меня, было маленьким чудом. Они развернули нашу лодку, и Урод Браун схватил меня своими огромными крюками и втащил внутрь, как ценный улов. Я улегся посреди лодки, закрыв глаза, и впервые за всю неделю забил молотком. Мне было так холодно, что я не мог этого скрыть.

"Ого, Гоггинс, - сказал Браун, - ты, наверное, спятил! Ты в порядке?" Я кивнул и взял себя в руки. Я был лидером этой команды и не мог позволить себе проявить слабость. Я напряг каждый мускул своего тела, и моя дрожь замедлилась до остановки в реальном времени.

"Вот как надо вести за собой", - сказал я, откашливаясь от соленой воды, как раненая птица. Я не мог долго сохранять прямое лицо. Не смогла и моя команда. Они прекрасно знали, что этот безумный заплыв был не моей идеей.

Когда время Адской недели подходило к концу, мы оказались в демонстрационной яме, расположенной недалеко от знаменитой Серебряной полосы Коронадо. Яма была заполнена холодной грязью и увенчана ледяной водой. Через нее из конца в конец был протянут веревочный мост - две отдельные линии, одна для ног, другая для рук. Один за другим каждый должен был проложить свой путь, пока инструкторы трясли его, пытаясь заставить нас упасть. Для поддержания такого равновесия требуется огромная сила духа, а мы все были на взводе и на пределе сил. К тому же мое колено все еще было разбито. На самом деле, стало еще хуже, и требовалось делать обезболивающий укол каждые двенадцать часов. Но когда меня позвали, я взобрался на канат, а когда инструкторы приступили к работе, я напряг все свои силы и держался изо всех сил.

Девятью месяцами ранее мой вес достигал 297 килограммов, и я не мог пробежать и четверти мили. Тогда, когда я мечтал о другой жизни, я помню, что думал о том, что просто пережить Адскую неделю будет самой большой честью в моей жизни. Даже если бы я никогда не закончил BUD/S, одно только выживание на "Адской неделе" уже что-то значило бы. Но я не просто выжил. Я собирался закончить "Адскую неделю" в числе лучших в своем классе, и впервые я понял, что у меня есть способности быть жестким человеком.

Когда-то я была настолько сосредоточена на неудаче, что боялась даже попробовать. Теперь я готова принять любой вызов. Всю свою жизнь я боялся воды, особенно холодной, но, стоя там в последний час, я желал, чтобы океан, ветер и грязь были еще холоднее! Я полностью преобразился физически, что стало большой частью моего успеха в BUD/S, но то, что помогло мне пройти через Адскую неделю, был мой разум, и я только начал использовать его силу.

Именно об этом я думал, когда инструкторы изо всех сил пытались сбросить меня с веревочного моста, словно механического быка. Я держался и дошел до конца, как и все остальные в классе 231, пока природа не взяла верх и не отправила меня в ледяную грязь. Я вытер глаза и рот и безумно смеялся, пока фрик Браун помогал мне подняться. Вскоре после этого SBG подошел к краю ямы.

"Адская неделя обеспечена!" - крикнул он тридцати оставшимся парням, дрожащим на мелководье. Все мы были потрепаны и кровоточили, вздулись и окоченели. "Вы, ребята, отлично поработали!"

Некоторые ребята кричали от радости. Другие рухнули на колени со слезами на глазах и возблагодарили Бога. Я тоже смотрел в небо, обнимал Чудака Брауна и радовался за свою команду. Все остальные команды потеряли людей, но только не экипаж второй лодки! Мы не потеряли ни одного человека и выиграли все гонки!

Мы продолжали праздновать, пока садились в автобус до "Гриндера". Как только мы приехали, каждому парню принесли большую пиццу, а также бутылку "Гаторада" объемом шестьдесят четыре унции и заветную коричневую футболку. Пицца на вкус была как манна небесная, но футболки означали нечто более значительное. Когда ты только прибываешь в BUD/S, ты каждый день носишь белые футболки. Как только вы переживете Адскую неделю, вы сможете поменять их на коричневые футболки. Это был символ того, что мы перешли на более высокий уровень, и после целой жизни, состоявшей в основном из неудач, я определенно чувствовал себя в каком-то новом месте.

Я пытался наслаждаться моментом, как и все остальные, но мое колено не чувствовало себя в порядке уже два дня, и я решил уйти и обратиться к медикам. Выходя из "Гриндера", я посмотрел направо и увидел около сотни шлемов, выстроившихся в ряд. Они принадлежали тем, кто звонил в колокол, и тянулись за статуей, до самой квартердека. Я прочитал некоторые имена - парни, которые мне нравились. Я знал, что они чувствуют, потому что был там, когда мой класс параспасателей выпустился без меня. Это воспоминание властвовало надо мной долгие годы, но после 130 часов ада оно больше не определяло меня.

В тот вечер каждый мужчина должен был посетить медиков, но наши тела были настолько распухшими, что им было трудно отличить травмы от общей болезненности. Все, что я знал, - это то, что мое правое колено было подбито и мне нужны были костыли, чтобы передвигаться. Фрик Браун вышел из медпункта весь в синяках и побоях. Кенни вышел чистым и почти не хромал, но он был очень болезненным. К счастью, наша следующая эволюция была неделей прогулок. У нас было семь дней, чтобы поесть, попить и подлечиться, прежде чем все снова станет по-настоящему. Это было не так уж много, но достаточно, чтобы большинство безумных парней, которым удалось остаться в классе 231, поправились.

А вот я? Мое распухшее колено не стало лучше к тому времени, как у меня отобрали костыли. Но времени на переживания не было. Первая фаза еще не закончилась. После недели ходьбы наступила очередь завязывания узлов, что может показаться не очень сложным, но оказалось гораздо хуже, чем я ожидал, потому что это упражнение проходило на дне бассейна, где те же самые инструкторы делали все возможное, чтобы утопить меня, одноногого легкой