Даже моего скромного знания латинского алфавита хватило, чтобы понять написанное.

– Довольно откровенно.

– А чего нам стесняться? – удивился польский чёрт, изгибая чёрную бровь. – Мы на своей земле! Здесь родились, здесь живём, здесь грешим и искушаем. Пусть простые люди своей головой думают, куда идут, а нам с того заведения одна сплошная выгода.

– Не поспоришь, – мелко покивала Баба-яга. – Ну что ж, соучастнички, все ли готовы?

– Все, – прозвучал мужской хор голосов.

– Может, кто струсил али мнение поменял, так пусть сразу уходит. Потом уже отступу нет.

– Умрём, но флот не опозорим, – чётко по моей команде продекламировали Митя, дьяк и польский чёрт Смолюх.

Каждый знал, что ему делать.

Первым в подозрительное, но крайне гостеприимное заведение зашли мы с Ягой.

Чёртов трактир не особо отличался от наших провинциальных кабаков. Небольшой общий зал с четырьмя длинными столами, за ними на табуретах сидели несколько человек самой криминальной наружности. На первый взгляд обычные люди, а не нечисть какая-нибудь.

Поляки громко разговаривали, орали песни, спорили, руками разламывали караваи белого хлеба, макали их в топлёное свиное сало и запивали пенным пивом из больших глиняных кружек с покусанными краями. Ровно всё то же самое с поправкой на русскую речь вы найдёте и в Лукошкине.

За стойкой бара стояла невысокая, но необычайно толстая старуха, по красоте и возрасту соперничающая с главой нашего экспертного отдела. Одета в немецкое платье со шнуровкой и пышным декольте, на голове капор, из-под него во все стороны торчат седые локоны, более похожие на парик из архангельской пеньки. Лицо круглое, нос пятачком, густые чёрные брови, сросшиеся на переносице, но глаз намётанный…

Она грузно выбралась из-за барной стойки и поплыла нам навстречу.

– Русские? – без малейшего акцента и столь же безошибочно угадала чёртова бабушка. – Давненько у нас русских гостей не было. Чего желаете?

– Есть и пить, – цыкнула зубом Яга.

Обе старушки уставились друг на друга, словно бойцовые псы, мысленно взвешивая свои шансы и возможности противника. Судя по всему, силы были равны.

Две милые старушки поняли, что победителей не будет, и старательно улыбнулись.

– Для дорогих гостей есть хлеб, смалец, пиво и бигос! Чем платить будете?

Я молча достал серебряный рубль с профилем царя Гороха и хлопнул им по столу.

Хозяйка трактира подхватила монету, попробовала её на кривой зуб, поморщилась от боли (серебро же!), подмигнула, и через пару минут крепкая крестьянская девица в украинской вышиванке принесла нам две кружки польской варки. Это, как я понял, пиво такое.

Она даже не успела поставить их на стол, как в дверях нарисовался полный пан Смолюх. Он идеально выдержал время и актёрствовал согласно оговоренному плану.

– Га, кторий птах я захапил! А цо ты машь под сподницей, золотко?!

Присутствующие поляки грубо захохотали, стуча кружками, девица взвизгнула в объятиях чёрта, уже задиравшего ей юбку, но тут, как положено, появился герой.

Нет, не так, надо с большой буквы – Герой! Практически принц на белом коне! Ну без коня и не принц, но не это главное. Да вы уже и сами всё поняли, кого я пытаюсь заинтриговать?

– Пусти девицу невинную, грубиян нехороший! Ох и напросишься ты на богатырский кулак младшего сотруд… упс! Младшего крестьянского сына! Хотя я ж один у маменьки? Ну и… и… не знаю, я на таковые спектакли не подписывался, но вот в рыло дам со всем моим удовольствием!

После чего Митя картинно «отдубасил» наглеца и за шиворот выкинул из трактира через окно. Девушка со слезами бросилась вон из заведения. Все взрывоопасно примолкли.

Мне показалось, что я слышу скрежет вытаскиваемых из ножен сабель и щелчки взводимых курков. Однако хозяйка трактира неожиданно рассмеялась булькающим смехом:

– Крестьянский сын, русский богатырь, моего бесноватого внука за шиворот выкинул? Добро же тебе, хлопец! Не хочешь ли у меня вышибалой поработать?

– Отчего ж нет, коли в цене сойдёмся, – сумел вспомнить свою роль Митька и после коротких торгов был полностью трудоустроен в цивилизованной Европе.

Первая половина нашего плана успешно реализовалась, а для решения второй на пороге смиренно показался дьяк.

– Во имя Господа Бога нашего Иисуса Христа и всех пресвятых угодников, простите, люди добрые, что к вам обращаюсь. У меня покрали все деньги, бумаги, документы, и не на что мне идтить до дому! Помогите, кто может! За любую работу возьмусь, подайте лишний грошик…

– Эй, монах, – мгновенно оценила ситуацию чёртова бабушка, – будешь гостям прислуживать, а то дура-девка сбежала. Году не пройдёт, как на обратную дорогу заработаешь.

– Век за тебя буду Бога молить, матушка, – сердечно соврал гражданин Груздев. – Я могу ещё и с посудой помочь, и полы вымыть, и бельё развесить, и вообще я ж мужчинка старательный во всяческих смыслах! Хоть поверьте, хоть проверьте-е…

Короче, одним намёком наш фискал в ермолке выбил себе зарплату втрое больше Митиной. Тот надулся, конечно, но как-то удержал себя в руках.

Теперь, когда на всех ключевых постах были наши люди, мы могли тихо, с осторожностью переходить к началу самой операции.

– Может, показалось мне, может, как, а только вроде не обиделась хозяйка, когда её внука родного, за ворот да штаны приподняв, из трактиру выкинули, аки собачонку брехливую? – как бы в никуда спросила Яга.

Ждать ответа пришлось недолго… Толстая чёртова бабушка с нереальной резвостью оказалась у нашего столика.

– Ты, Ядвига, зазря горло не дери. Был у меня внук, да, как у вас на Руси говорят, весь вышел.

– Что ж так? – Бабка словно бы и не обратила внимания, что к ней обратились по имени.

– Ворует. Деньги ворует у меня, подлец, пся крев…

– Вот что я скажу тебе, подруга, мой внучок милицейский, вот этот самый Никитушка, зело обучен воров ловить. Да ты и сама про то наслыхана, по глазам вижу. Ежели он тебе то дело распутает, обещаешь ли добром отплатить?

– Зуб кривой столетний за то даю!

– Смотри же! – грозно прошипела бабка, глядя родственнице польского чёрта прямо в глаза. – Коли сыщем мы тебе вора, так за то и ты нам про нашу пропажу правду поведаешь. По рукам?

Чёртова бабушка если и не всё поняла в деталях, то наверняка чётко уловила общую концепцию, а потому несколько раз старательно кивнула, щёлкнув себя когтем по выпирающему, как у мужчины, кадыку.

– Идём, Никитушка, пора за дело браться.

– Да мы только и делаем, что берёмся, расследуем и раскрываем какие-то не доведённые местной полицией «глухари», – буркнул я, хотя в принципе пока всё это укладывалось в рамки нашего сложносоставного рабочего плана.