– Долго ты будешь там стоять, а я тут – торчать! Пошевеливайся, хватит прохлаждаться! – склочно проскрежетала Демаан.

– Иду уже, иду, – мурлыкнула женщина-Амба и, подхватив брошенный мяч, направилась к Демаан.

…Но есть ведь еще и толстуха, после визитов которой помирали меченные Рыжим огнем люди, и жрица-девчонка, приятель которой подшиб Демаан приправленными Алым пламенем стальными дисками. И каменный мяч женщины-Амба тоже полыхал алым! Выходит, жрицы Голубого огня могут быть как-то связаны и с Рыжим. Хотя чего удивительного, жрицы – они не то что подземный Огонь, они и Верхний-Нижний мир способны под себя подгрести, если это им покажется выгодным! Великие и достославные так стремятся взять от жизни все, что не очень заботятся, кому это «все» принадлежало раньше!

Танцующей походкой – как ходят большие сильные кошки – женщина-Амба подошла к плененной ледяным медведем Демаан и крутанула на цепи свой каменный мяч.

– По мне не попади! – буркнула верховная.

– А почему бы и нет? – вдруг насмешливо поинтересовалась женщина и…

Шипастый камень описал в воздухе красивую дугу, аккуратно тюкнув Демаан по макушке! Из-под горелых тряпок раздался сдавленный хрип, и Демаан бесчувственным тюком осела в объятиях ледяного медведя. Алый глаз ее закатился. Женщина-Амба засмеялась, отступила назад и снова принялась вертеть шар, примериваясь получше.

Да что ж это делается?! Вот только трупа верховной им в городе для полного счастья недоставало! Хадамаха прыгнул…

Женщина крутила мяч. Тяжелое каменное ядро со свистом вращалось на стальной цепи. Еще оборот – и удар! Скаля в усмешке острые зубы, женщина шагнула вперед… взмах… Удара не было. Мяч замер у нее за спиной.

Женщина медленно обернулась и поглядела на возникшего позади мальчишку.

– Ну и откуда ты здесь взялся? – не отпуская стальной цепи, спросила она.

– С соседней крыши прыгнул, – честно признался Хадамаха, продолжая удерживать пойманный на лету мяч. – Что делаешь так далеко от племени и леса, Амба?

Женщина оскорбленно моргнула:

– Амба всегда со своим лесом и своим племенем, – обиженно протянула она. – Ты вот тоже – по городу, не по тайге бегаешь, медвежонок!

– Зачем тогда неладное в городе творишь, зачем племя позоришь, жрицу убиваешь? Откуда Огненный мяч взяла?

– Никого я не позорю! Не лез бы ты не в свое дело, косолапый! – рыкнула женщина.

Натянутая между ними цепь судорожно дернулась – женщина лихо крутанулась, пытаясь опрокинуть Хадамаху вместе с мячом на крышу. Хадамаха прыгнул вперед, не давая ей сбить себя с ног, и дернул цепь на себя. Вцепившаяся в конец цепи Амба пролетела над крышей, приземлилась на четвереньки…

Брошенная цепь хлестнула Хадамаху по ногам. Перед ним, яростно дергая длинным гибким хвостом, стояла черно-рыжая тигрица.

– Ар-р-гх! – оскалив клыки, тигрица перескочила через валяющиеся у лап ошметки жреческой рубахи.

Хадамаха перехватил мяч за цепь, другой рукой судорожно сдирая с себя куртку.

Амба прыгнула – шипастый мяч ударил ей в ухо. Тигрица шарахнулась… Брошенная Хадамахой куртка залепила ей морду. Сдавленно рыча, черно-рыжая кошка мотнула башкой, отбрасывая куртку в сторону. Припадая брюхом ко льду крыши, стелющимся шагом двинулась к Хадамахе. Желтые глазищи насмешливо щурились.

Ду-дуф-ду-дуф-ду-дуф! – со скоростью сыплющего стрелами боевого лука каменный мяч замолотил по площадке. Амба завизжала от боли, отчаянно заметалась, пытаясь увернуться. Черно-рыжей иглой скользнув между ударами, распласталась в длинном прыжке. Мяч пронесся в воздухе, норовя сбить тигрицу влет. Таежная кошка гибко извернулась, пропуская каменное ядро мимо себя, и с ревом рухнула на грудь мальчишке.

Кривые когти завязли в плотной черной шерсти. Ребра тигрицы будто стальным обручем стиснуло. Бешено рыча, на скользкой ледяной крыше сцепились громадная кошка и молодой черный медведь.

Амба попыталась впиться клыками в горло. Медведь прижал голову к груди, закрывая шею. Амба немедленно вцепилась ему в ухо. Рев боли вырвался из груди зверя, но медведь только усилил хватку. Тигрица почти по-человечески застонала, медведю показалось, что он слышит хруст ее костей.

– Пу-с-с-ти-р-р, – невнятное слово с хрипом продавилось сквозь не приспособленное для речи горло, широкая морда тигрицы скомкалась складками.

Медведь ощерился в желтозубом оскале, обдавая тигрицу жаром из пасти. Это ж совсем худо должно быть, чтоб попробовать заговорить в другом облике! И он только сильнее стиснул лапы. Убить не убьет, но заломает наглую кошку как следует, чтоб не думала, что если город, а не тайга, можно на Мапа хвост задирать. А уж потом приведет в человеческий вид и порасспросит как положено, откуда в ее каменном мяче Рыжий огонь и что это у нее со жрицами такое непонятное выходит…

Позвоночник тигрицы начал выгибаться назад. Таежная кошка замолотила лапами, пытаясь располосовать плотную шкуру медведя…

Тугой, как плеть, черный вихрь пронесся над крышами. Медведю показалось, что его с маху шарахнули дубиной по носу – такой оглушительной силы смрад ударил в раздутые ноздри. Воняло алой гарью тысячи пожарищ, поднимающимся из-под земли Рыжим пламенем чэк-наев. Еще пахло кровью, человеческой кровью, замешанной на обессиливающем страхе и боли. И немытыми старухами. Будто его сунули головой в тюк с Днями не стиранными старушечьими лохмотьями. Из глаз медведя разом хлынули слезы, он судорожно замотал головой… Тигрица люто рванулась. Перекувыркнулась, как кошка, которую пнул ногой хозяин, и распласталась на льду крыши. Черный, похожий на воронку вихрь метнулся к лежащей в беспамятстве Демаан. Вздыбился над беспомощной верховной и всосался внутрь держащей Демаан скульптуры. Ледяная фигура пошла тонкими трещинами, мгновенно наполняющимися клубящейся злой чернотой. Ледяной зверь взорвался, осыпав крышу мелкой колючей крошкой. Бесчувственная Демаан тряпичным тюком упала на лед. Рядом с Демаан ляпнулась толстая жрица. Ухватила верховную за ее тряпки и рывком вздернула в воздух.

Медведь протестующе взревел… Черный вихрь рванул ему наперерез. Вокруг медведя закружилась черно-серая мгла – и перед ним распахнулся истекающий мутной слизью белесый глаз! Вкрадчивые пальцы коснулись шеи, нащупывая под жесткой шерстью биение жил… Медведь зарычал, полосуя воздух когтями.

– Хи-хи! Хи-хи-хи-хи! – с гнусным хихиканьем, от которого кишки сворачивались в комок, черный вихрь закрутился воронкой, промелькнули белесый глаз, ржавозубая пасть, дергающийся алый язык… Медведь встал на дыбы и, растопырив лапы, ринулся прямо сквозь живую черноту.

С громким хлопком вихрь лопнул.

На крыше никого не было. Только вдалеке медведь успел увидеть промелькнувший, как сполох, черно-рыжий длинный хвост, да с темных небес, удаляясь, все еще доносилось старушечье хихиканье.

Раскачиваясь из стороны в сторону и горестно ворча, медведь сидел на самом краю ледяной крыши. Есть же какие-то правила! Кто убежал – тот проиграл, кто остался, грозно ревя противнику вслед, тот выиграл! А так нечестно! Они все разбежались… разлетелись, в общем, удрали в разные стороны – и каким-то образом именно они умудрились победить! Он почти закончил свою охоту, считай, распутал дело об убийствах с Огненным шрамом, его законная добыча была уже в пасти… И снова ничего, а те, кого он считал добычей, над ним же еще и смеются! Особенно Амба – вот уж у кого языки длиннее хвостов! Нет, его медвежья голова такого не выдержит!