– Красивая? – спросил Орсини, задумчиво глядя на меня.

– Ты ее видел. На кладбище.

– Точно, – кивнул Дино. – Славная малышка. Вы не похожи.

– Да, она кареглазая и смуглая. Андреа – красивая девочка, но она еще ребенок.

– Семнадцать лет – это уже девушка, которая способна принимать самостоятельные решения, – холодно отозвался Дино. Он закусил нижнюю губу, глядя на меня долгие несколько минут. Я пятой точкой чувствовала, что парень что-то знает. Дино не отводил взгляда, доставая телефон.

– Уверена, что готова к правде. Пойми, Саш. Сейчас уже пути назад не будет. Чтобы ее вернуть, тебе придется кое-что сделать. И я не могу обещать, что после смогу помочь тебе. По ситуации.

– Что ты знаешь об Андреа? – внутри все оборвалось. От напряжения в глазах лицо Орсини стало расплываться. Он на протяжении нескольких бесконечных минут искал что-то в своем айфоне, а потом протянул его мне.

Глаза заволокла пелена, и мне пришлось проморгаться, прежде чем я смогла видеть. Это была Андреа. Живая. Волна облегчения накрыла меня, заставив выдохнуть, а потом я обратила внимания на детали. Андреа стояла возле черной машины, на улице, возможно у дороги или на стоянке. Но это было неважно, потому что я посмотрела на того, кто держал ее за руку. На снимке было видно, что Андреа пытается вырвать кисть из пальцев, которые плотно сжимают ее запястье. Я могла бы узнать эти пальцы, даже не глядя на лицо. Я не заплакала, не закричала. Не забилась в истерике. Я рассмеялась. В уголках глаз выступили слезы.

Мне было суждено убить его. Джейсон Доминник. Этот был он. Тот, кто держал за руку мою сестру. Я боялась даже предположить, зачем она ему, что еще он делает с ней. Я не хотела даже думать об этом, но не могла не думать. Я сходила с ума в прямом смысле слова.

– Ты уверен, что Дреа у него?

– Я точно это знаю.

– Зачем?

– Понятия не имею, – пожал плечами Дино. – Захотелось свежачка. Ему не впервой. Ты зря смотришь на Андреа, как на ребенка. Она вполне сформировавшаяся молодая красавица, способная увлечь мужчину.

– Что я должна сделать? – спросила я, чувствуя, как гнев застилает все остальные чувства и помыслы.

Я стала одержимой жаждой убийства Джейсона в одно мгновение, с не меньшей силой, чем ранее была одержима желанием быть с ним. Он тронул мою семью, убил моего друга. Он перешел все границы. Я должна его остановить. И плевать, что будет дальше. Я готова…

Генри Кристофер Лайтвуд с задумчивым, слегка рассеянным выражением лица изучал отчет, только что полученный от Дино Орсини. Время от времени отрывая взгляд от монитора компьютера, он смотрел из панорамного окна штаб-квартиры «Триады» в темнеющее небо Женевы, пытаясь проанализировать противоречивые ощущения, которые испытывал.

Генри с юных лет отличала от других детей острая интуиция, которая редко его подводила. По правде сказать, только раз, но тот первый раз стал роковым, как для него, так и для его семьи. Но что мог изменить ребенок, которого никто не воспринимал всерьез. Вот и сейчас… Лайтвуду казалось, что он стоит на краю обрыва. Он чувствовал неминуемую катастрофу, но не боялся, не впадал в ужас. На самом деле, у Генри отсутствовало чувство страха, как и многие другие чувства. Уже много лет он не испытывал ничего, кроме гнева, похоти и жажды власти. Даже деньги давно потеряли значения. Но сейчас были затронуты эмоции, вовлечённые в это странное ощущение приближающейся беды. Несколько раз Генри поступал, вопреки внутреннему голосу. Он помнил, что уже оступился однажды, не внемля внутреннему радару, который оглушительно вопил, предупреждая о неминуемых неприятностях. Генри отринул все предчувствия, и пока все шло так, как выгодно было ему.

На самом деле, так было всегда. Генри Кристофер Лайтвуд выигрывал раз за разом, несмотря на кажущуюся безнадежность авантюры. Однажды такой авантюрой стал Дино. И остается. Дино… Мысли о нем превращали его кровь в огонь.

Генри открыл ящик стола, достав коробочку с именными часами. Подарок Орсини, который тот преподнес ему после окончания Принстона. Часы не были дорогими, но Лайтвуд не нуждался в шикарных подарках. Сам Дино был для него подарком, утонченным, неприрученным, прекрасным.

Лайтвуд нежно и как-то неуверенно провел кончиками пальцев по коробочке с часами. Он никогда не открывал их. Ни разу. Не потому, что считал подарок Дино недостойным, нет. Это была единственная вещь, которую его любимый мальчик отдал ему по своей воле. Подарок от чистого сердца. Первый и единственный. И поэтому Генри не мог, не решался, просто любуясь, вспоминая те дни, когда между ними существовало подобие мира.

Генри нахмурился, на лице его промелькнуло напряженное злое выражение, и он с силой захлопнул ящик. Сукин маленький гаденыш! Как он смеет презирать его? Так откровенно пренебрегать им? Где он будет уже завтра, скажи Лайтвуд хоть слово, просто кивни в знак согласия своим псам, которые давно мечтают растерзать зазнавшегося выскочку. Дино за глаза называют «Девочка Лайтвуда» или «сучка боса». Кому как нравится. Генри не позволял подчиненным открыто унижать Орсини, да никто бы и не посмел, но на сплетни за спиной и закулисные шепотки даже всемогущий Лайтвуд повлиять не мог. Вряд ли кто мог предположить, что Дино на самом деле никакая не «сучка» и не «девочка» …

Он – стопроцентный мальчик, но от этого только веселее и интереснее. И больнее. Кому больше? Теперь уже не важно. Никто из них не будет счастлив. Слишком много ненависти, горя, боли… Генри нервно встал, поворачиваясь лицом к окну, прижимаясь лбом к прохладному стеклу.

Правда в том, что Лайтвуд, сильный, бесстрашный, дикий, сумасшедший, извращенный, порочный, безжалостный, расчётливый и хладнокровный, любил этого мальчишку больше, чем кого бы то ни было в своей жизни. И сходил с ума от того, что тот никогда и ни при каких условиях не ответит ему взаимностью. Не потому, что Лайтвуд был с ним излишне жесток. Напротив, он дал ублюдку все и даже больше. Он сделал его своим приемником, о чем никто не знает в правлении. Он обошел в наследовании единственную особу женского рода, которая была ему по-настоящему дорога. Лайтвуд бегал за Дино по всему миру, когда у того был переходный возраст и тот решил, что влюблен в какую-то глупую актриску. Генри пришлось тогда отступить, остыть, дать время Дино поиграть в мачо. Лайтвуд получил свой подарок обратно через полгода, когда актрису нашли мертвой в собственной спальне. Говорят, что она умерла от передозировки героином, но Лайтвуд знал правду. Он не из тех, кто делится своим. А Орсини принадлежал ему, несмотря на его бесконечное сопротивление. После смерти той шлюхи, Дино затих и больше не пытался вырваться из-под контроля. Между ними воцарилось подобие мира, который был настолько хрупким, что Генри слышал, как с каждым днем треск льда становится все громче.

Однажды он треснул окончательно, и Дино сорвался. Очередная женщина. Новая смерть.

Лайтвуд не хотел причинять ему еще больше боли, но не знал, что еще сделать, как приручить, поставить Дино на колени, заставить любить своего хозяина. Не принимать, сжимая зубы от отвращения и гнева, а любить. Разве он недостаточно сделал? Сколько еще людей должно погибнуть? Кто следующий?