— Думаю, что вам нетрудно будет найти себе надежного провожатого, — пробормотал Питер, сознавая, что потерял нить разговора.

— Вы очень любезны! — Девушка заулыбалась, и Питер понял, что попал в точку. — Но думаю, что с цыганами должна разбираться полиция, а не добропорядочные граждане!

В первую секунду Питер решил, что ослышался. В конце концов, он слишком много думает о Лауре и обо всем, что с ней связано. Но его собеседница с упрямым выражением на хорошеньком личике снова повторила «цыгане» и встряхнула волосами.

— О каких цыганах вы говорите? — спокойно спросил он, чувствуя, как сердце неистово колотится. — Кажется, их никогда не было в округе. Разве что какая-нибудь театральная труппа забрела…

— Я тоже так раньше думала, — покачала головой блондинка. Она, очевидно, обрадовалась тому, что ей удалось вовлечь своего молчаливого спутника в беседу. — Но только вчера я видела самую настоящую цыганскую девицу у нашего дома. Как ее пропустили туда — немыслимо!

— Может быть, кто-нибудь просто оделся чуть ярче, чем положено? — предположил Питер, ненавидя себя за то, что эта тема так глубоко затрагивает его.

— Нет, это была цыганка! С черными распущенными волосами, смуглая, в красной юбке и зеленой накидке. Ужасающее зрелище! — Девушка повела плечиком. — Надеюсь, консьерж ее выпроводил.

— А вы не спросили у него, что она хотела? — Голос Питера дрожал, но он ничего не мог с собой поделать. Внезапная надежда, зародившаяся в сердце, никак не хотела покидать его.

— Кажется, разыскивала кого-то из жильцов… — Блондинка наконец обратила внимание на то, что рассеянный Питер весь превратился в слух. — Лично я упрекнула его в том, что он вообще пустил эту особу на порог. Но он пробормотал что-то насчет того, что бедняжке пришлось проехать немало и что она оставила ему записку…

Этого Питер уже не мог вынести. Неужели? Невозможно даже предположить, что Лаура приехала и разыскала его в Нью-Йорке. К тому же вряд ли она наденет на себя цыганский наряд для этой цели. Но никакое другое объяснение в голову не приходило…

Питер вскочил, едва не уронив свой стул. Блондинка глядела на него широко раскрытыми глазами.

— Простите, я неожиданно вспомнил… — пробормотал Питер, даже не думая о том, какое впечатление произведет на девушку его внезапный уход.

Сунув деньги в руку изумленному официанту, Питер помчался к выходу. Многочисленные посетители кафе проводили его удивленными взглядами. Что могло случиться с этим приличным молодым человеком, раз он сорвался с места и побежал?

Но Питер меньше всего думал о реакции посетителей кафе. Сейчас я сверну направо и окажусь перед главным входом, вертелось у него в голове. Там в холле должен сидеть консьерж. Интересно, тот же самый, что и вчера?

Питер чуть не застонал. Он никогда не обращал внимания на подобных людей. И теперь даже не может сказать, какой у них график дежурств и как их зовут…

Он влетел в просторный холл. За небольшим возвышением в левой его части сидел немолодой крупный мужчина и листал какой-то журнал. Услышав шаги Питера, он поднял голову, и лицо его просияло.

— А, мистер Стентон, доброе утро, — проговорил он весело, и Питер машинально отметил про себя, что, кажется, его так неоднократно приветствовали здесь.

— Здравствуйте, — кивнул Питер.

Он чувствовал себя ужасно глупо. Как начать разговор? Не приходила ли сюда вчера некая цыганка? Этот человек легко может подумать, что Питер Стентон сошел с ума…

— Скажите, пожалуйста, вы дежурили вчера? — наконец решился он.

— Нет, вчера был день Джорджа Сомса, — доброжелательно ответил консьерж.

— А… — начал было Питер, но передумал.

Ему не о чем спрашивать. К тому же, скорее всего, он прав, и восторженное воображение его белокурой соседки за столом приняло за цыганку какую-нибудь местную модницу.

Питер развернулся и медленно побрел к выходу. Он устал бороться с собой и своими желаниям. Сейчас же закажу себе билет до Мадрида, подумал он. Не могу я так больше. Не могу.

— Мистер Стентон, — окликнул его консьерж, когда Питер подошел к двери.

Питер обернулся.

— Я совсем забыл, Джордж просил вам передать эту записку…

Консьерж уже шел к Питеру, сжимая в руке бумажку.

— Он сказал, что вчера приходила какая-то очень странная особа, — произнес он, понижая голос. — Удивительно, как ей удалось пробраться сюда без предварительной договоренности. Я так Джорджу и сказал, что он поступил опрометчиво, когда согласился переговорить с ней и передать ее поручение. Сейчас надо быть особенно осторожным…

Питер протянул руку за запиской, не в силах выносить болтовню консьержа. Тот отдал ему бумажку и продолжал рассуждать об опасностях большого города и необходимости неусыпной бдительности.

Питер развернул клочок белой бумаги. Там незнакомой рукой крупными печатными буквами был написан адрес — Двадцать Вторая Авеню, дом пять. И все. Ни времени, ни подписи. Питер повертел записку в руках.

— Вы уверены, что это для меня? — спросил он.

— Да, — кивнул консьерж. — Там даже написано. Правда, как-то странно, не по-нашему…

Питер расправил бумажку и на обратной стороне увидел три слова. Сеньор Педро Стентон. Сердце бешено заколотилось у него в груди. Лаура, это может быть только Лаура!

— Спасибо, — крикнул он остолбеневшему консьержу и со всех ног бросился бежать.

Она ждет его! Питер взмахнул рукой, и тотчас рядом с ним затормозило такси. Водитель, грузный итальянец, улыбнулся, сверкнув золотым зубом, когда Питер назвал ему адрес.

— А, цирк, — пробормотал он на плохом английском. — Хорошее дело…

Цирк? — неприятно удивился про себя Питер. Неужели этот листок — всего лишь странная и глупая реклама?

Дом под номером пять на Двадцать Второй Авеню был Театром Искусств, где несколько раз в году собирались циркачи со всего мира. Яркие афиши были видны издалека, а перед входом в здание собралась небольшая толпа — люди смотрели бесплатное мини-представление, после которого билеты на вечерние спектакли раскупались особенно охотно.

Питер расплатился с таксистом, вылез из машины и огляделся по сторонам. Спокойную улицу было не узнать — везде висели воздушные шарики, грохотали хлопушки, сыпались конфетти. Цветные игрушки гремели в руках детей. Зрители восторженно ахали и вопили.

Питер попробовал пробраться к входу в театр. Бесполезно. Силачи, демонстрирующие чудеса человеческой выносливости, закрывали собой двери. Он присмотрелся к зрителям. Обычные средние жители Нью-Йорка, женщины с тусклыми волосами, мужчины с мятыми папиросами в зубах… Неужели кто-то из этих людей имеет отношение к записке, которая всколыхнула в его душе надежду?

Он присоединился к толпе зрителей, хохотавших в тот момент над выходками клоуна и его дрессированной собачки. Раз он очутился здесь в это время, то почему бы не попытаться развеселиться?