- Разве я не могу радоваться и тому и другому? – рассмеялся отец, приобняв ее за плечи. – Ты так выросла!

- Мог бы и соврать! – вздохнула она, положив голову ему на плечо.

Некоторое время они молча ехали.

- Спрашивай. Я же чувствую, что ты напряжен, - сказала Эльгери, отстранившись от отца.

- Как тебе Первый принц?

Эльгери задумалась, взвешивая все впечатления последних дней.

- Холодный. Скрытный. Опасный.

- Из твоих уст это звучит, словно комплимент, - натянуто улыбнулся Сетт.

- У него очень сильная воля. Принц до сих пор не принял своего гостя. Не могу сказать, что он его полностью подчинил, как это делают измененные с низшими сущностями, но точно подавил и контролирует.

- Ты смогла определить кто? – подобрался Сетт. За века практики призывов, высшая каста Астшана неплохо изучила сущности с нижних планов. Но само существование Первого принца говорило о том, что все их знания не стоят и ломаного ора.

- Это точно кто-то из высших. Но кто конкретно, я определить не смогла. Принц очень хорошо держит его в тисках самоконтроля и воли.

- Похоже, тебе он понравился, - заметил Сетт, пощипывая длинный ус.

- Возможно, - не стала отрицать Эльгери. - Хотя скорее, мне просто интересно, что могло родиться из пламени и крови дракона, сильного одаренного и высшей сущности с нижних планов.

- Ты забыла про магию Первой императрицы. Тар Валлон должен был умереть еще в пещере дракона, но как-то сумел прожить до ритуала «Запечатывания сущности». Эта загадка волнует меня куда больше его странной одержимости… - Сетт замолчал, внимательно глядя на дочь. Красавица и умница, вся в мать. В глазах посланника Астшана появилась легкая грусть. - Надеюсь, ты понимаешь, что с ним у нас ничего не получится? – добавил он. – Ставки сделаны и слишком велики, что бы что-то менять.

- Я помню свой долг, если ты про это, - нахмурилась Эльгери, задетая неверием отца.

Симпатия и антипатия – все это не имеет смысла, когда речь идет не просто о власти над империей. Само существование Астшана поставлено на карту. Сила Белых жрецов растет. Если империя не устоит перед их влиянием, то Астшан обречен.

- Хорошо, - расслабился Сетт. – Сын Первой императрицы не тот принц, на которого мы можем сделать ставку. Он ненавидит Астшан, впитал эту ненависть с молоком матери.

- Которая была призывающей из Великого Дома Илех, - тихо напомнила отцу дочь.

- Да-а-а, - вздохнул Сетт, закрыв глаза. – Величайшая ошибка Дома Сенхар, стоившая нам победы в войне.

Эльгери хорошо знала эту историю. Кто среди высших каст ее не знал? Ради победы в затянувшейся войне с погрязшим во внутренних смутах Арвоном, правящий тогда Астшаном дом Сенхар решил провести один сложный ритуал, для которого пустил на жертвенный алтарь всех представителей соперничавшего с ним дома Илех.

Что же, ритуал оказался успешен, и спустя годы принес победу в войне. Вот только победила противоположная сторона, ведомая спасшийся призывающей из дома Илех, ставшей Первой императрицей Арвона.

Гехан Третий в те времена был всего лишь Дважды бастардом, незаконно рожденным сыном, последствия одного из ритуалов Первой ночи. Сильным одаренным, пожалуй, самым сильным в империи, но еще толком необученным, без значимого числа последователей и сил. Фактически, просто опасным разбойником, пусть и с частичкой императорской крови. Да в империи, даже после планомерного поиска и изничтожения всех хоть сколько-нибудь причастных к императорскому роду, оставалось еще немало претендентов на опустевший более десяти лет назад расколотый трон.

Кто же знал, что именно этот человек станет знаменем Восстания Ярости? Ключевое слово «знаменем». Но именно Имсаль ати Илех была тем знаменосцем, что понесла это знамя от победы к победе. Двенадцатилетняя пигалица, полностью отринувшая наследие предков, встала на одну ступень с сильнейшими боевыми мастерами империи. А как тактик и стратег она превзошла их всех.

До ее появление практически завоеванный Арвон был спокоен, устрашен жестокостью одержимых и искаженных. Уцелевшие Кланы сидели в осаде по своим резиденциям, ведя неспешные переговоры об условиях принятия власти Астшана. Мятежники во главе с Дважды Бастардом? Они были сродни клопам – вонючие, неприятные, но безвредные.

Но пришла она и все изменила, перевернув мир.

***

Враг близко!

Он проснулся с твердым осознанием этой простой мысли, внушенной ему два дня назад. Потянулся всем телом, настороженно прислушался, принюхался. В полутьме сверкнули белым длинные клыки.

Враг близко! Он где-то здесь, совсем рядом! Убить!

Рядом с входом на сеновал, на котором он укрылся еще утром, прячась от дневной жары, послышались чьи-то шаги.

- Дикарь! Иди есть! Где ты спрятался? – В дверном проеме появилась тонкая девичья фигура. - Вот ты где! Опять на сене валяешься. Охранничек.

Враг пах чем-то знакомым, родным. Это его смутило, породив в душе сомнения. Но в голове снова появился четкий приказ: «Враг! Опасность! Убей!». Злобно рыкнув, прогоняя ненужные сейчас воспоминания, он прыгнул вперед, целясь точно в горло…

Брат Анато исчез под утро, да так ловко, что никто не заметил, как это произошло. Драгон был в ярости. Плевать на жреца, но куда смотрела стража?! Три горца остались без пятидневного жалования.

Впрочем, о пропаже жреца никто не сожалел. Для шпиона тот оказался слишком говорлив. А в том, что это именно шпион, Тар не сомневался. Оставалось надеяться, что белый увидел то, что хотел увидеть.

- Стой!

Когда Родерик выполнил приказ, Тар выбрался из повозки и остановился на вершине холма, молча разглядывая открывшуюся его взору картину.

Умытый утренним дождем Хагронг, столица империи Арвон, лежал перед ним, как на ладони. Прямые как стрела улицы, ровные квадраты кварталов, отделенных друг от друга низкими декоративными стенами из беленого известью кирпича и противопожарными канавами.

Восемь лет прошло, а город словно застыл во времени. Хотя, нет. Тар пригляделся к юго-западной окраине - развалины почти исчезли. Следы давнего восстания против императора отступили к городской стене. Сердце империи исцелялось, затягивая шрамы пожарищ. А ведь долгое время пережившие поход возмездия жители боялись приближаться к сожженным районам

Когда ведомые его матерью легионеры Второго Крепкого и Третьего Быстрого вошли в мятежную столицу, улицы покраснели от крови, а противопожарные канавы и пруды были завалены телами. В тот день в империи стало на два двухцветных клана меньше, а поддавшиеся на их уговоры Хагронг лишился пятой части жителей.

Кровавая императрица, так называли императрицу Имсаль до того, как она стала мятежной.