У Жанетт потеплело на сердце. Она даже не обратила внимания на сквернословие сына. Она ведь и сама не особо следит за языком. Оке не упускал случая попенять ей на это.

Момента ради она не стала бомбардировать Юхана вопросами, как обычно делала, когда они какое-то время не виделись. Может быть, ее сдержанность объяснялась тем, что она просто устала – или же слегка волновалась, общаясь с сыном.

– С тобой смотреть футбол прикольнее, чем с батей, – продолжил Юхан. – Вечно он все комментирует, и на судей бочки катит, даже когда они правы.

Жанетт не смогла удержаться от улыбки.

– Ну-ну. Согласна. Иногда мне кажется – он думает, что матчи имеют отношение к нему лично.

Наверное, это нехорошо по отношению к Оке, подумала Жанетт. Но все же это правда. К тому же она чувствовала удовлетворение от слов Юхана и знала почему. Она подумала: а не заметил ли Юхан, что они с Оке в последнее время вовлеклись в своеобразное соревнование? Родительское соревнование, где главный приз – лояльность сына. Кажется, сейчас она ведет со счетом один – ноль или даже два – ноль.

– Жалко батю, – сказал Юхан, помолчав. – Алекс не так уж хорошо к нему относится.

Три – ноль, подумала Жанетт с импульсивным злорадством, которое тут же сменилось узлом в желудке.

– Как это? В каком смысле?

– Ну-у, не знаю… – Юхан заерзал. – Она все говорит о деньгах, а он ничего не понимает, только кивает и подписывает контракты, не читая. Она ведет себя так, будто это он работает на нее, а не она на него. А разве не она на него должна работать?

– Тебе хорошо у них? – Жанетт тут же пожалела, что задала этот вопрос. Ей не хотелось снова проваливаться в роль шпионящей мамочки, но Юхан, кажется, не разозлился.

– С папой хорошо. С Алекс – нет.

То, что он иногда называл ее “ма”, ничего не значило, это шло от чистого сердца, но она заметила, что он в первый раз за вечер назвал Оке папой, а не батей.

Она решила ни о чем больше не спрашивать, да и Юхан, кажется, сказал все, что хотел, – его внимание снова захватило происходящее на экране.

Во время перерыва он помог ей убрать пустые пакеты и высыпал остатки чипсов в миску. К тому же Жанетт заметила, что, посещая туалет, он каждый раз опускал крышку стульчака. Мелкие жесты, показывающие: он хочет произвести хорошее впечатление. Быть заботливым сыном.

Мелочи, подумала она. Но, господи боже, как я люблю тебя, мой маленький Юхан, хоть ты на самом деле теперь не такой уж и маленький.

– Слушай, я… – Он как раз уселся, со смущенной улыбкой на губах.

– Да?

Юхан неловко порылся в кармане и достал черный кожаный кошелек с эмблемой клуба, поискал в отделении для купюр, нашел.

Маленький, как фотография на паспорт, снимок из тех, которые можно сделать в специальных кабинках в метро. Юхан коротко глянул на карточку и протянул ее матери.

На фотографии была симпатичная девчонка с темными взлохмаченными волосами. Девочка явно приложила все усилия, чтобы выглядеть классно.

Жанетт вопросительно взглянула на Юхана – и по блеску в его глазах поняла, что у девчонки с фотографии есть такая же карточка, только на ней Юхан.

София медленно шла через Обсерваториелунден, мимо старой обсерватории, давшей имя парку. Мимо нее прошел какой-то усатый мужчина в бежевом пальто, и ей вспомнился фильм “Человек на балконе”, несколько эпизодов которого разыгрывались как раз в этом месте. Там вроде играл этот Йоста Экман, подумала она.

Мужчина уселся на скамейку и вынул пакет с хлебом, намереваясь покормить птиц. София уже спускалась по Свеавэген. Она на минутку остановилась у пруда со скульптурой “Танцующая юность” и пошла дальше, к главному зданию Государственной библиотеки. Обернулась еще раз и увидела, что мужчина – вовсе не комиссар полиции Мартин Бек[17], а просто пожилой господин, да и усов у него нет. Есть подернутая сединой матросская бородка.

Люди отвлекали ее, ей казалось, что она узнает их, с иными она готова была поздороваться, поднимаясь по лестнице. Она вопросительно смотрела на них, но они либо не обращали на нее внимания, либо смущенно отворачивались.

Она вошла в просторный, ярко освещенный круглый зал, замедлила шаги и прислушалась к тишине.

Время близилось к обеду, и в библиотеке было пусто. Несколько одиночек бродили, склонив голову к плечу, вдоль стеллажей с книгами, которые делали стены трехэтажного холла похожими на цилиндр изнутри.

Собрание включало в себя больше семисот тысяч томов. Здесь, в библиотеке, Софию никто не отвлекал, все были поглощены собой. Слышны были только медленные шаги, шорох бумаги, и время от времени кто-нибудь тихо закрывал книгу. София подняла голову и принялась считать: ряды, разделы на полках, книги с коричневыми корешками, с красными, зелеными, серыми, черными. Если не люди, всегда найдется еще что-нибудь, что будет тебя отвлекать. София тут же опустила глаза, тряхнула головой, прогоняя навязчивые мысли, и сосредоточилась на том, что привело ее сюда.

Главным образом Софию интересовали биографии. А также старые труды о садизме и сексуальности. Она постояла перед компьютером с каталогом, чтобы уточнить, можно ли взять эти книги. Скоро выяснилось, что книги в наличии, и София направилась к информационным стойкам.

Библиотекарша оказалась женщиной лет шестидесяти, в хиджабе, скрывающем волосы и плечи. По ее темному лицу София предположила, что она откуда-то со Среднего Востока.

Чувство рассеянности вернулось. Женщина казалась знакомой.

– Чем могу помочь? – Голос звучал прохладно-мягко, и София только угадывала слабый акцент вроде норрландского.

Может быть, персидский или арабский?

– Мне надо найти книгу Ричарда Лурье об Андрее Чикатило и Psychopathia Sexualis Крафта-Эбинга.

Когда женщина, не отвечая, начала набирать названия, София увидела, что один глаз у нее карий, а второй – зеленоватый. Вероятно, женщина была частично слепа. Пигментация могла измениться после повреждения. Бурное прошлое. Кто-то ее избил.

– Срок аренды вашего места на придомовой парковке истек, – произнесла женщина.

София дернулась. Женщина говорила, но ее губы не двигались, а голова все еще была опущена. Странные глаза сосредоточенно смотрели на экран, а не на Софию.

Аренду надо продлить. И поставить малолитражку в гараж. Не дело, что она до сих пор на улице.

Придомовая парковка? София не помнила, когда в последний раз ездила на своей машине. Даже этого она не помнит, не говоря уж о том, где запаркована эта машина.