все тебе рассказать. Но в глубине души знала, что могу рассчитывать на тебя. Я думаю, что прежде всего это был страх нанести тебе рану, ведь я знаю, что ты тут ни при чем.

– Возможно, что мне ничего не удастся обнаружить, и мы так ничего и не узнаем. Тогда это всегда будет отравлять нам жизнь.

– Посмотрим.

Карла встала на цыпочки и поцеловала Пола в щеку раньше, чем он успел прореагировать.

– До завтра, – бросила она.

– Ну так… – пробормотал он.

– Я позвоню.

Она не стала долго прощаться и, как накануне, бросилась бежать к лестнице, оставив Пола в крайнем смятении.

11

Пол задержался на берегу недолго. Он направился к ресторану. Мартина с головой ушла в уборку, так что он только мимоходом махнул ей рукой. По дороге в бастид Пол пытался расставить по местам все, что только что узнал, соединив с собственными догадками и предположениями. С самого начала его пребывания во Франции для него начался бешеный эмоциональный марафон, какого никогда еще не было в его жизни. Иногда перемены происходят незаметно, сами по себе. Легко взбираешься на вершину горы, казавшуюся недостижимой, оглядываешься назад, вниз, на долину, которую пересек, и понимаешь, что все изменилось, мосты обрушились и обратной дороги нет и не будет. У Пола же произошло все ровно наоборот, повороты судьбы следовали в обратном, противоестественном порядке. Уже во второй раз в жизни он переживал настоящий экзистенциальный катаклизм. Подростком он ежедневно жил в ожидании смерти и почти смирился с этим. Затем в очень короткий промежуток времени судьба бросала его из огня да в полымя, была встреча с Карлой, пересадка сердца, потеря подруги. И вот снова череда потрясений, калейдоскоп невероятных событий и противоречивых чувств. Он решил не плыть по течению, самому распоряжаться своей жизнью и поступками, а это привело к разрыву с Элизабет. Встреча с Лорен давала надежду на новую любовь, а откровения Карлы оставили горький привкус невозможности достичь счастья. Получалось, что его родители сыграли некую роль в драме, которую пережила Карла, и вероятность такого предположения разрывала его сердце. Если уж появилась червоточина, то следует идти до конца, прояснить, узнать все, даже ценой утраты тех, кого он любил – Маризы, Пэра, Карлы.

Луна освещала парк призрачным светом, из темноты выступал только серебряно-голубой силуэт оливкового дерева у фасада бастида. Пол понимал, что его родители были неосторожны, живя в огромном, изолированном от остального мира доме, без собаки и охранной сигнализации. По ночам он часто бродил вокруг дома, не привлекая никакого внимания. Но сегодня он старался быть осторожным. Он не пошел по гравиевой дорожке, чтобы скрипом не привлекать внимания, он ступал по чуть высохшему от летнего зноя газону. Он бесшумно прошел по керамической плитке террасы, выходящей на кухню. На выступе стены дома в позе сфинкса сидела кошка, о существовании которой он даже не подозревал. Какой немой вопрос таился в глубине ее сине-зеленых глаз? Своим загадочным взглядом она будто проверила решимость Пола, а потом, сверкнув зрачками, бесшумно прыгнула и словно растворилась во мраке. Пол прошел вглубь террасы и легонько толкнул раздвижную панель, та подалась. За ней была наружная застекленная дверь, которую мать оставляла открытой, чтобы сквозняк освежал ночью воздух в доме. Пол тихо прошел по длинному коридору, который вел в кабинет отца. Ему казалось, что он совершает предательство. Проникнуть аки тать в родительский дом, чтобы копаться в их бумагах, как это делают преступники, ему представлялось делом недостойным, но на такой шаг его толкали обстоятельства. У скольких семей есть свои скелеты в шкафу, сколько постыдных секретов сокрыто в сундуках родителей, а после их кончины или во время переезда попадает в руки детей? Его мучили угрызения совести, но он не мог дождаться утра, к тому же не хотел обижать мать тем, что осмеливается требовать раскрыть семейные архивы, потому что подозревает Пэра в причастности к лихоимству. Бумаги его отца были тщательно рассортированы в хронологическом порядке. Он тут же схватил папку 1996 года и, едва сдерживая дыхание, стал перебирать ее содержимое. Тот давний год был наполнен самыми важными событиями в его жизни. Встреча с Карлой пробудила в одиноком подростке первые чувства, выведя его из изоляции от мира и давая горячее желание жить. До встречи с ней Пол жил, как приговоренный к смерти, смирившись с мыслью о том, что его срок отмерян. В отличие от сверстников, он не стремился завязать узы дружбы и привязанности, зная, что в любой момент они могут оборваться, не строил планов на будущее и не мечтал. Его мир ограничивался им самим и его родителями. Карла смела все эти жалкие боязни, страхи, опасения, вывела из апатии и безразличия, помогавших ему смириться с реальностью болезни. Он словно воспрянул от летаргического сна, почувствовал вкус жизни и с изумлением понял, что возрождается в новой жизни. Каждое мгновение, проведенное с Карлой, возбуждало в нем жажду открытий, и, как бывает у подростков, он почувствовал неколебимую уверенность в себе, своих силах, готовность покорить мир, который принадлежит молодым.

Фотографии Пола, болезненного ребенка, затем угрюмого подростка перемешались со списками врачей, адресами клиник во Франции и Соединенных Штатах. Статьи, посвященные сердечным патологиям, были аккуратно вырезаны из медицинских изданий, они перемежались с дневниками его успеваемости и прикрепленными к ним скрепками результатами медицинских анализов. В папке было подробное письмо от лечащего врача Пола, нью-йоркского специалиста-кардиолога, отправленное на имя его родителей, оно содержало изложение истории и эволюции его болезни, а в заключение письма прямо и без обиняков сообщалось, что фатальный исход неизбежен.

Пол помнил, что быстрое ухудшение состояния здоровья с перспективой мрачного конца стало для него тогда шоком. Он никогда не был крепким, спортивным ребенком, а в последние месяцы даже ходить не мог без одышки, почему и был вынужден отменить походы по городу с Карлой. Именно это обстоятельство сыграло решающую роль в том, что он согласился на пересадку сердца, от чего раньше постоянно отказывался.

Пересадка органов – это не рутинная безобидная операция, потому что может привести к преждевременной смерти в случае отторжения тканей, инфекции или постоперационного шока. Родители Пола не могли допустить такой вероятности. Что касается самого Пола, то он просто не мог представить себе, что в его тело, знакомое, родное, любимое, пусть пораженное червоточиной болезни, может вторгнуться инородный орган. Но лечащий врач Пола из Нью-Йорка утверждал, что его сердце может подвести в любой момент. Родители осознали всю серьезность ситуации