— Значит, все так и в то же время все не так, — понимающе кивнула Бетани.

Теперь Герберт возвышался над ее рабочим столом, его лицо искажала ярость. Однако Бетани неожиданно почувствовала, как по телу пробежали мурашки, а соски ее затвердели.

Должно быть, Герберт тоже это заметил. Он резко обошел стол и рывком поставил ее на ноги — так поступают мужчины в фильмах, но не в реальной жизни. Причем мужчины, пробывшие вдали от женщины лет этак пять.

— Герберт…

— Герберт! — передразнил он, приникая к ее губам яростно и пылко — никогда еще он не целовал женщину так горячо, страстно и самозабвенно.

Груди Бетани налились еще до того, как их коснулись жадные пальцы, и она едва не потеряла сознание от восторга. Губы приоткрылись навстречу свирепому натиску его поцелуя, по телу разлилось неизъяснимое блаженство. О Господи, к чему все это приведет?

По правде говоря, ответ Бетани знала заранее. Если, конечно, кто-то из них не вспомнит о здравом смысле.

— Герберт, пожалуйста!

— Тебе вовсе незачем меня умолять, — лихорадочно зашептал он. — Я сам хочу того же.

— Г-герберт…

Но то, что задумывалось как протест, прозвучало страстным призывом, тем более что в это самое мгновение Герберт приподнял ей юбку и дерзкая ладонь властно легла на ее бедро. Бетани затрепетала от наслаждения.

— Нравится? — прошептал он. Рот молодой женщины приоткрылся, дразнящий кончик язычка скользнул по нижней губе. Герберт провел большим пальцем по прохладной, атласной коже, и ресницы ее, затрепетав, точно крылья бабочки, покорно опустились. — О да, вижу, что нравится!

В ее фантазиях Герберт рванул вниз молнию и овладел ею, Бетани, прямо тут же, в офисе. Но быть того не могло, чтобы фантазии сопровождались столь реалистичным звуковым оформлением!

Она открыла глаза: нет, никакие это не фантазии! Герберт и впрямь расстегнул молнию на брюках и укладывал ее на стол, явно собираясь…

— Герберт! — воскликнула она, облизнув пересохшие губы, и в воздухе, словно осенние листья, закружились листы бумаги.

— Вижу, в любовной беседе тебе нет равных. Диалог у нас получается очень… содержательный!

Голос Герберта дрожал от возбуждения. И Бетани, видя его мужскую мощь во всем ее великолепии, поняла, что умрет, если не получит своего.

— Повтори мое имя! — заклинал он, стягивая с Бетани трусики. Герберт уже не сознавал, где находится, и напрочь позабыл об окружающем мире в ослеплении первобытного, стихийного желания овладеть этой женщиной. — Ну же, повтори еще раз!

Срывающимся голосом Бетани произнесла заветные несколько слогов — и он рывком подался вперед. Но если Герберт обезумел, то и молодой женщиной вдруг овладело исступление. Она судорожно обняла его за шею — так утопающий хватается за протянутую руку, — и каждый долгий, размеренный толчок приводил ее все в большее неистовство.

Хью был респектабельным любовником. Он занимался сексом только под Одеялом, под защитой темноты. И никогда — при свете дня. А сейчас — страшно подумать…

— О, Герберт, — всхлипывала она по мере того, как ритм учащался. — Да! Да! Да!!!

Сжимая ладонями ее ягодицы, Герберт входил все глубже и глубже, пока оба не рухнули на стол — измученные и обессиленные.

И в это самое мгновение зазвонил телефон.

Бетани ни разу в своей жизни не испытывала такого унижения, как в последующие несколько часов.

Сначала им обоим пришлось слезть со стола и привести в порядок одежду. Но худшее ждало впереди. Интересно, что может быть постыднее, чем, краснея, как маков цвет, разыскивать трусики среди разлетевшихся бумаг? А потом еще в довершение «удовольствия» собственный босс извлек искомый предмет откуда-то из-под стола и демонстративно предъявил владелице.

— Ты не их потеряла?

— Да у тебя просто талант отыскивать интимные предметы женского туалета! — мстительно проговорила Бетани, вспоминая нижнее белье Даньелл.

И тут, словно выбрав самый неподходящий момент, в дверь постучали.

— Не входите! — пискнула Бетани.

Она услышала приглушенные перешептывания и с ужасом представила, о чем могла идти речь за дверью. А ведь они даже запереться не подумали!

— Любой мог войти и застать нас в таком виде!

Герберт недоверчиво покачал головой, застегивая ремень и гадая, не спятил ли он. Неужто он в самом деле только что занимался любовью с секретаршей на рабочем столе в офисе?

— А то я не знаю! — рявкнул он, вернулся к столу, собрал рассыпанные папки и с грохотом водрузил их на место.

Жест столь драматический совершенно не вязался с образом невозмутимого, рассудочного босса. А всему виной была Бетани… черт бы ее подрал!

— Я не могу здесь оставаться, — тяжело вздохнул Герберт. — Пойду пройдусь. Когда вернусь, не знаю.

Охваченный нетерпением уйти, исчезнуть, раствориться в воздухе, он едва не сорвал дверь с петель… и застыл на пороге как вкопанный. Прямо перед ним красовался роскошный букет. Герберт наклонился и извлек из цветов белый с позолотой конвертик, на котором значилось одно-единственное слово: «Бетани».

— Это еще от кого? — прорычал он негодующе. Бетани решительно выхватила конверт и прижала цветы к груди.

— Так тебе все и скажи! — ехидно отозвалась она, хотя сама не подозревала, кто бы мог прислать ей такой замечательный подарок.

Но в качестве отвлекающего средства цветы оказались как нельзя более кстати. Едва Герберт ушел, Бетани дрожащими пальцами вскрыла конверт. Внутри лежала записка.

Большое спасибо за разумный совет. Я ваш должник. С любовью, Ронни.

Цветы — голубые и синие, точно летнее небо, — благоухали на весь офис, но Бетани так и не воздала им должное. Она поставила их в вазу, надеясь, что Герберт станет ее допрашивать. Однако в тот день босс в офис так и не вернулся, поэтому Бетани забрала букет домой и продемонстрировала соседке. Джилл восхищенно захлопала в ладоши.

— Ронни Коннолли дарит тебе цветы, а ты все грустишь? Не понимаю я тебя, Бетани…

— Да я сама себя не понимаю, — убито посетовала молодая женщина.

На следующий утро Герберт на два дня улетал в Швецию. И перед самым его отъездом между ним и Бетани состоялся до крайности неприятный разговор.

— Такси прибудет в десять, — сообщила секретарша, недоумевая, отчего босс выглядит настолько измученным и понурым.

— Спасибо.

— Билеты и прочие документы в этом конверте.

Герберт неловко принял конверт из ее рук, точно бомбу замедленного действия, стараясь не встречаться с секретаршей взглядом.

— Спасибо еще раз.