— Привет, — произнесла она. — Мерзкая погодка — даже для тебя, верно?

Мокрые листья стряхивали тяжелые капли ей на плечи, и она пошла дальше, к входу в лабиринт. Руководство лицея много раз собиралось закрыть его и даже снести, чтобы старшекурсники перестали устраивать новичкам злые розыгрыши и «заниматься черт знает чем» со студентками. Лабиринту «повезло» — он входил в Реестр исторических памятников, как и главное здание. Дирекции пришлось удовольствоваться формальной мерой — цепью с табличкой «ЧАСТНАЯ ТЕРРИТОРИЯ. УЧАЩИМСЯ ВХОД ВОСПРЕЩЕН», что останавливало только самых послушных лицеистов. Марго к их числу, конечно, не относилась. Она нагнулась и пролезла под цепью.

В этот поздний час залитый дождем лабиринт был не самым веселым местом в мире. Марго вздрогнула и мысленно обругала Элиаса.

— Где ты? — крикнула она.

— Здесь!

Голос прозвучал прямо перед ней, по другую сторону высокой живой изгороди, преграждавшей ей путь. Первая аллея лабиринта доходила до угла и разветвлялась вправо и влево.

— Ладно. Быстро говори, куда поворачивать, или я ухожу.

— Налево.

Она сделала несколько шагов и услышала его смех.

— Нет, направо.

— Элиас!

— Направо-направо…

Марго вернулась, шурша мокрым плащом. Ей казалось, что она попала внутрь большого пузыря. На пересечении нескольких аллей, где можно было пойти прямо, направо или налево, она снова спросила:

— Теперь куда?

— Налево.

Она подчинилась и наконец увидела Элиаса: он сидел на каменной, поросшей мхом скамье, вытянув перед собой длиннющие ноги. Капюшон он не надел, мокрые волосы прилипли к черепу.

— Ты больной на всю голову, Элиас!

— Знаю.

Марго смахнула дождевые капли с кончика носа.

— Если нас увидят, примут за психов, сбежавших из дурдома!

— Не волнуйся, подруга, никто сюда не придет.

— Не уверена!

Элиас и Марго учились в одном классе. Вначале она не обратила особого внимания на худого, как жердь, высокого парня, которому было явно неуютно в собственном теле, а лицо он прятал за волосами, как за занавеской. В перерывах между занятиями он не смешивался с остальными — курил и читал, сидя где-нибудь в углу двора. Элиас крайне редко общался с соучениками, его считали мизантропом, смотрели на него косо, отпускали в его адрес хлесткие шуточки, давали обидные прозвища: «псих», «задавака» и «девственник». Но Элиасу не было дела до мнения других о себе, что в конце концов и заставило Марго заняться тощим верзилой. Она чувствовала на себе взгляды окружающих, когда шла по двору к Элиасу, но ее это не заботило. Кроме того, Марго была хитрюгой и успела обзавестись друзьями.

— Осторожно, — с ходу бросил он, — можешь заразиться, если подойдешь слишком близко.

— Чем болеешь?

— Одиночеством.

— Твоя мизантропическая ипостась меня не впечатляет.

— Так что ты тут делаешь?

— Хочу понять.

— Что именно?

— Гений ты, полный кретин или притворщик.

— Ты ошиблась адресом, красотка. Я не буду тратить время на твою дешевую психологию.

Вот так все начиналось. Физически Элиас Марго не привлекал, но ей нравилось, как легко, не комплексуя, он несет бремя своей непохожести на других. Марго подняла голову. Луна мелькнула в разрыве между тучами и снова исчезла. Элиас протянул подруге пачку, и она взяла сигарету.

— Ты в курсе насчет Юго?

— Еще бы. Все только об этом и говорят.

— Тогда ты знаешь, что его нашли обдолбанным на бортике бассейна мадемуазель Дьемар, — продолжил Элиас.

— Ну и?..

— Я слышал, что расследование ведет твой отец…

Она перестала щелкать зажигалкой, которая так и не пожелала зажечься.

— Кто тебе сказал? Я думала, ты ни с кем, кроме меня, не общаешься.

— Утром две девицы обсуждали это рядом со мной… Новости здесь быстро распространяются, нужно только правильно настроить антеннки, — пояснил он, растопырив пальцы над макушкой.

— О’кей. К чему ты ведешь?

— Я был в «Дублинцах» вчера вечером, до того как все случилось… Видел там Юго и Давида.

— Что с того? Говорят, в бар набилось полно народу — из-за матча… Уругвай — Франция…

— Юго ушел до начала. Где-то за час до убийства мадемуазель Дьемар.

— Да кто же этого не знает, слухи быстро распространяются, — передразнила друга Марго.

— Это не слухи. Я там был. Никто на него не смотрел, народ ждал начала дурацкой игры. Все — кроме меня.

Марго подумала об отце и невольно улыбнулась.

— Не любишь спорт, да, Элиас? Тогда что ты там делал? Наблюдал? Подглядывал? Дрыхнул? Или читал «Братьев Карамазовых»?

— Может, поговорим о том, что действительно важно? — оборвал ее Элиас.

Марго с трудом удержалась от колкой реплики.

— А что важно?

— Давид тоже ушел из паба…

На сей раз ему удалось привлечь ее внимание. Тучи разъехались, как молния на куртке, показав белую грудь луны, и снова сомкнули ряды.

— Что?

— Да-да, через несколько секунд.

— Хочешь сказать…

— …что Давид тоже не смотрел матч, но никому не было до него дела, разве что Саре.

— Сара была с ними?

— Да, сидела за столиком — и никуда не уходила. Позже Давид вернулся, а Юго — нет, как ты знаешь.

Марго насторожилась.

— Сколько он отсутствовал?

— Не знаю, не засекал. Сама понимаешь, я тогда и представить не мог, что происходит. Заметил, что Давид вернулся, только и всего.

Сара училась на подготовительном отделении, как Давид и Юго, и была самой красивой девушкой лицея. Она коротко стригла свои белокурые волосы и обожала маленькие задорные шляпки. Сара, Давид, Юго и еще одна девушка — Виржини, темноволосая коротышка в очках, со стальным характером, — были неразлучны.

— Зачем ты все это рассказываешь? Хочешь, чтобы я навела отца на мысль о допросе Сары?

Элиас улыбнулся.

— А ты сама не хочешь разузнать подробности?

— В каком смысле?

— Ну, ты ведь дочь своего отца, так? Кому, как не нам, провести небольшое расследование внутри лицея?

— Ты это несерьезно.

Элиас встал. Он был выше Марго на целую голову.

— Еще как серьезно.

— Ты рехнулся, Элиас!