Следуя вполне определенным и логичным соображениям, Слот сбросил с себя одежду и стал произносить слова заклинания. В любом случае в монастыре его не ждало ничего, кроме более или менее мучительной смерти. Неотвратимо должна была последовать месть ордена, но эта опасность казалась гораздо более отдаленной…

Из облака жирного дыма, окутавшего карниз, упал к пенящимся волнам огромный белый стервятник и, едва не разбившись о стену башни, расправил широкие крылья.

Воспользовавшись тем, что северные врата по-прежнему были открыты, он взмывал все выше и выше, ускользая от тянувшихся за ним языков ядовитого тумана, и поднимался над острыми пиками скал. Жестокий ветер играл с ним, как с сорванным листом, и все же неминуемо сносил на юг, вслед за растворившимся в ночи черным кораблем.

Побег Люгера из монастырской башни оказался успешным, но он не видел и не мог видеть того, что из открытого окна дома аббата за ним весьма заинтересованно наблюдает тучный человек в расшитой золотом рясе. С довольной улыбкой на белом припудренном лице Кравиус следил за летающим кораблем и крылатой тенью, уносимой ветром… Потом он закрыл окно, опустился в глубокое кресло и погрузился в безмятежный сон.

Если бы не два мертвых зрачка, черневших на внешней стороне его век, настоятель Тегинского монастыря выглядел бы вполне умиротворенным.

* * *

Неравная борьба с ветром отбирала все силы, и тем не менее Стервятник не раз слышал позади себя резкие ястребиные крики. Две серебристые острокрылые птицы пытались преследовать его над океаном, но ветер неумолимо сносил их более легкие тела к Горам Изгнания, и вскоре они окончательно потеряли друг друга в хаосе ночной бури.

Люгеру повезло больше – спустя некоторое время он увидел гигантскую тень корабля, летевшего ниже облаков. Но самому Стервятнику полет уже давался с огромным трудом – ветер немилосердно трепал его и подталкивал в сторону континента. Далеко внизу Люгер едва различал черный изломанный край суши…

Вскоре его силы были на исходе, а мощные крылья корабля по-прежнему рассекали воздух с механической размеренностью и неутомимостью… Слот слишком поздно понял, что дальнейшее преследование бессмысленно, и, отказавшись от самоубийственной погони, стал снижаться к земле.

Однако борьба со стихией окончательно истощила его – прикладывая невероятные усилия, он долетел до берега и почти упал на камни в двадцати шагах от линии прибоя. Инстинкт самосохранения заставил его превратиться в человека. Затем уже голый замерзающий мужчина попытался отползти подальше от накатывающихся на берег волн…

В тот момент, когда Люгер осознал, что спасся, его приняла в свои обьятия неотвратимая и уютная чернота.

Он очнулся в полутемной комнате с высоким потолком и картинами, на которых застыли неразличимые фигуры и запыленные лица. Еле слышно потрескивал огонь в камине, издалека доносился шум прибоя и тоскливые крики чаек, оплакивавших всех, кто когда-либо находил смерть в океане…

Из окна падал свет, смягченный разноцветными стеклами витражей. Коллекция оружия, собранного в комнате, была великолепна, а диван, на котором лежал Люгер, чрезвычайно удобен для человека, пожелавшего отдохнуть в приятном уединении и тишине.

Стервятник обнаружил, что облачен в тонкое нижнее белье, показавшееся ему весьма легкомысленным, и укрыт каким-то тряпьем, сплетенным из водорослей. Слот с отвращением отбросил его и попытался сесть. Тело болело так, словно его долго и основательно обрабатывали мешочками с песком, не нанося ран и увечий. Впрочем, кое-где на нем появились кровоподтеки.

Люгер сделал несколько шагов к окну и посмотрел наружу сквозь оранжевое стекло. Мир показался ему праздничным и залитым солнцем. Окно находилось примерно на высоте третьего этажа и выходило на океанский берег. Сейчас океан был ласковым и безопасным. Возле небольшого причала качались на волнах несколько лодок, а на прибрежном песке были расстелены рыбацкие сети и треугольные паруса.

Стена, протянувшаяся под окном, свидетельствовала о том, что Люгер оказался в какой-то крепости или замке. Слот вспомнил свою отчаянную борьбу с ветром, закончившуюся безудержным падением на камни, и пришел к выводу, что его, полумертвого, нашел на берегу и принес сюда некий таинственный спаситель.

По крайней мере это на некоторое время избавляло его от забот об одежде и хлебе насущном. Безопасность и покой уже казались благодатью. В силу сложившихся обстоятельств Люгер был вынужден мудро довольствоваться малым; поэтому он вернулся к дивану, лег, укрылся теплым тряпьем, смежил веки и стал терпеливо ждать возвращения хозяев.

Через несколько минут он задремал.

* * *

…Его разбудил звук открываемой двери. На пороге комнаты стояла высокая женщина, которой он никогда до этого не видел, и смотрела на него с немым обожанием. Только глаза и выделялись на ее поблекшем лице, когда-то прекрасном, но давно утратившем все краски.

Несмотря на дневное время, женщина была полуодета и выглядела так, словно готовилась отойти ко сну. Ее волосы были распущены, длинный халат нескромно распахнут на груди, под полупрозрачным бельем угадывалось стройное и гибкое тело. Единственная, но действительно драгоценная нить розового жемчуга поблескивала на ее шее.

Увидев, что гость проснулся, женщина подошла к дивану и молча прилегла рядом с Люгером. Нельзя сказать, что ее близость была неприятной, но Слоту стало немного не по себе. Взгляд женщины был слишком неподвижным, и в нем угадывалась тень некой маниакальной страсти.

– Кергат, – позвала она нежно и погладила его волосы. – Тебя не было так долго… Расскажи мне, что ты делал там, где заходит солнце… Твои волосы поседели и стали такими длинными с тех пор, как океан забрал тебя… Чернь насмехалась надо мной, но Бог услышал мои молитвы и вернул мне мужа…

Люгер счел благоразумным не вступать с нею в спор. Он был не настолько самонадеян, чтобы соперничать с демонами Гангары, прилетающими с Луны и лишающими людей разума, однако решил бежать из замка при первой же возможности.

– Ты стал холоден, как вода океана, – с укоризной сказала женщина, медленно снимая изящное кружевное белье. Потом она прижалась к его губам своими бледными пухлыми губами.

По мере того как ее поцелуи становились все более жадными, в Люгере просыпалось желание. Вскоре он почти поверил в то, что ее супруг действительно давно исчез. Неожиданно для самого себя Стервятник вдруг обнаружил, что вовсе не так разбит, как ему казалось…

* * *

Когда женщина, совершенно обессиленная, готова была уснуть, положив голову на его плечо, до него вдруг дошло, что он располагает весьма ограниченным запасом времени. Не приходилось сомневаться в том, что слуги ордена уже повсюду разыскивают беглеца, предполагаемого убийцу генерала и похитителя древнего талисмана.

– Пусть мне принесут одежду, – сказал он, пытаясь играть роль здешнего хозяина, и почувствовал, как острые ногти вдовы впились в его кожу. На ее бледном лице обозначился сильный и неподдельный испуг.