Все комиссары, которые были когда-то рабами, были именно боевыми рабами двадцатого тиера.

— Нет слов, — сказал Роман. — Ты мечтаешь стать комиссаром Рамиреса?

— Не мечтаю, а намереваюсь, — поправила Жанна.

Она села на корточки напротив Романа:

— Оставим в стороне мои намерения, а поговорим о твоих.

— А что тут говорить? Я пытался сбежать из рабства, ты мне помешала.

— Прости меня, мальчик мой.

Роман сам не ожидал, что ответит так, но ответил:

— Прощаю, старушка. Я понимаю, как рабство меняет поведение. Сам таким был.

Жанна сделала резкое движение рукой:

— Ты опять видишь только чёрное или белое? Почему ты отказываешь мне в личном выборе?

— Какой личный выбор может быть у раба? Чтобы ты ни придумывала — это всё выбор рабского фенома.

Жанна резко сняла с плеча свою винтовку.

— Вот и сейчас хватаешься за оружие…

Но Жанна взяла Assassin's Breed двумя руками и ткнула Романа в грудь, насильно вкладывая оружие в его руки:

— Стреляй.

— В кого? — не понял Роман, озираясь.

Жанна сняла переднюю часть боевого УниКома и показала на свою грудь, обтянутую металлическим бодисьютом:

— Нужно не менее пяти прямых попаданий заряда максимальной мощности. Очень уж я живучая стала.

— Жанна, мне не нужна месть. Особенно тебе. Ты не виновата, ты же раб…

— Я — военный. Подчинение раба и субординация — это разные вещи.

Роман не стал спорить, подумав: «Трудно поверить, но недавно я сам доказывал, что быть рабом Рамиреса — это не страшно, и даже имеет преимущества…»

Он положил руку на приклад любимой винтовки Жанны. Ладонь кольнуло соединение коннектора, а в интерфейсе высветились статы оружия.

— Но как я буду стрелять в тебя? Ты же раб… то есть, прости, невольный военный третьего тиера. Феном не позволит мне выстрелить.

Жанна повернулась спиной:

— В рюкзаке моего УниКома лежит сканер Мейронг.

Роман раскрыл рюкзак и вынул устройство. Оно было в два раза больше того, какое Владимир носил под шляпой.

— Где ты его взяла?

— Думаешь только у тебя есть друзья? Вова передал мне этот прототип ещё два сезона назад. Хотел, чтобы я избавилась от рабства. Но я его так и не включила.

Роман осмотрел устройство:

— Но ведь теперь его надо настраивать…

— Об этом не беспокойся. Когда комиссары избивали какого-нибудь раба психоплёткой, я подходила ближе и незаметно настраивала сканер. Правда, пришлось наблюдать несколько наказаний — сканер долго перехватывал канал, единичного наказания не хватало. Комиссары даже подумали, что мне нравится смотреть на страдания других рабов. До сих пор зовут меня смотреть казни.

Роман не удержался от усмешки:

— А ты?

— Что я? Тупых рабов нужно наказывать. Меня за всё время службы наказали только один раз. И то по моей вине — ослушалась приказа комиссара на поле боя.

Роман не стал указывать Жанне на то, что она назвала рабство «службой». У каждого лояльного раба свои иллюзии.

— Ты говоришь, что так и не использовала сканер для побега. Почему?

— Не хочу. Мне нравится Рамирес. Мне нравится его подход к организации Империи. Это мой выбор. Я так Вове и сказала.

— Тогда зачем ты мне помогаешь? Ведь Рамирес такой молодец?

— Потому что это мой выбор, дурачок.

— Хватит меня обзывать, — вспылил Роман.

— А ты прекращай тупить и делай, что я говорю. Сейчас вернутся комиссары.

Роман улыбнулся:

— Ругаемся прямо как в первый день на Локусе, помнишь?

— Помню.

Роман включил сканер. Рабская надстройка интерфейса замигала, выдала серию сообщений об ошибках и исчезла. Осталось решить, куда девать сканер? Вешать на пояс — рискованно, могут повредить или снять.

Жанна поняла его затруднение:

— Когда убьёшь меня, забери мой УниКом. Сканер положи в рюкзак. Лучше места всё равно не найти. Чем он ближе к феному, тем лучше.

Роман вскинул винтовку:

— А обязательно тебя убивать?

— Нужно чтобы Рамирес думал, что ты сам сбежал. Я не хочу наказания психоплёткой.

— Понимаю. Последний вопрос: а разве комиссары не заподозрят, что ты мне помогла?

— Заподозрят, но за меня не переживай, я разберусь с ними сама. Они свои люди. Сочтёмся.

Роман приставил дуло к груди Жанны. Зажав кнопку, набрал максимальный заряд энергии для выстрела.

— С такого расстояния я точно не промахнусь! — заявил он.

Жанна отпрянула:

— Уже стреляешь? Так быстро?

— А чего тянуть? Или хочешь ещё поговорить?

Жанна замялась:

— Я не привыкла, что меня так легко убивают. Да и жаль терять семьдесят два уровня…

— Думаешь, мне легко? — ответил Роман. — У меня друг умирает.

Жанна закрыла глаза:

— Ладно, хватить нежностей. Мочи меня. Только не забудь, нужно пять ра…

Роман выстрелил. Синий росчерк плазмы ударил в грудь Жанны, отбрасывая её тело назад. Заряд был такой мощный, что мог бы пробить боковую броню боевого робота.

— А-а-а, с-с-с-сука, — простонала Жанна. — Как жжёт!

— Прости…

— Ничего, давай ещё. Мне полезно. Буду знать, что чувствуют те, кого я мочу из своей винтовки.

Роман подошёл ближе и приставил ствол к обгорелому бодисьюту на груди Жанны:

— Кстати, забыл спросить, а что происходит? Что за переполох, куда все комиссары улетели и уехали?

После ранения у Жанны потекла изо рта кровь. Она утёрлась и булькающе ответила:

— Патруль… вестготов заметил… кхе-кхе… заметил скопление техники.

— Отлично. На это я и рассчитывал. Но почему все разлетелись, а мы остались?

— Монтана решила разделить силы. Все комиссары отправились в бой, чтобы отвлечь патрульных от этого места.

— Она хочет дождаться, когда комиссары оттянут на себя патрули, и смыться?

— Хороший план? Это я ей посоветовала. Заодно посоветовала соблюдать радиомолчание. Хотя в этом нет пользы для неё. Но есть для тебя.

— Молодец.

Роман выстрелил ещё раз. Жанна упала на спину, потом поднялась и села. Из новой раны хлестала кровь, тогда как старая кровоточила меньше.

— Неплохая живучесть, — сказала Роман. — Может всё-таки в голову стрельнуть разок?