class="p1">– Мне непонятно – почему даже уроки не отменили?

– Так покушение-то неудачное! Смысл отменять?

– И всё рав... – у девчонки что-то запиликало в сумочке. – Ой, извини, я отвечу.

– Конечно!

Примчался Кузьма с двумя подносами лёгкого белого металла. Я показал ему знак, мол: слушаем.

Девица с пищалкой достала из сумочки плоскую плашку со светящимся... вроде зеркальцем?.. провела по нему пальцем, приложила к уху:

– Слушаю, пап!.. Да!.. Да, я в курсе!.. Света сказала... Ага... Хорошо, я поняла! – она отняла от уха замолчавший предмет (магофон! – всплыло в голове название), спрятала в сумочку.

– Отец? – деловито поинтересовалась вторая.

– Да. Те же меры предосторожности, что и тебе. Состояние повышенной боевой готовности. Но все пока сидят, оценивают обстановку.

– Ждут, – с видом специалиста кивнула Света, – перестраховываются. Если бы покушение удалось, тут бы сейчас такое творилось...

Мы с Кузей переглянулись.

– Ну, не удалось же, – пожал плечами он. – Тебе что положить, курицу или рыбу?

– Мясо мне давай, мне мышцу наращивать надо.

– М-м. Я тогда тоже, – да, есть он тоже мог. В человеческой форме, понятное дело. – А на гарнир?

– Репы пареной, – поддел его я.

– Извини, ни репы, ни полбы нетути. Есть картошка мятая и рис.

Я уставился на выставленные на длинном прилавке тарелки.

– И что из них что?

– Картошка вон, жёлтая размазня. Рис – который белыми зёрнышками.

– Давай рис. Всё ж таки каша, хоть и басурманская...

Известие о нападении на государя тревожило меня. Не то что бы я особо переживал за неизвестного мне царя – но. Это означало, что некие силы (или группы сил) созрели до того, чтобы переделить власть в русском царстве. А я понятия не имею: что за силы, и к кому сунуться, чтобы не огрести нечаянно. Или сидеть, прикинуться ветошкой?

– Да не тревожься, бать, – Кузя по своему разумению наставил на поднос каких-то плошек. – Пока князь Пожарский никого особо не интересует. Разве что Салтыковых. Эти, если вдруг заваруха начнётся, обязательно решат под шумок за обиду посчитаться. Но от Салтыковых мы отобьёмся, будь уверен. Главное – в случае войнушки Горуша в особняк портануть. На элементалей магостатика не действует.

– А на тебя?

Кузя вздохнул:

– Частично. В человеческой форме сильнее всего. Мечом – почти нет. Н-н-н... чуть медленнее становлюсь, так что лучше бы пару щитов в запасе иметь.

– Да-а, а со щитами-то у меня пока...

– А что делать? – спросил он почти как я. – Будем сидеть тихо и раскачиваться. Сколько успеем.

Девчонки-щебеталки перед нами расплатились за свои обеды, и мы подошли к кассе.

Остаток учебного дня я вполуха слушал то, что с важным видом вещали нам преподаватели. Кузьма метался между аудиторией и Святогоровой избушкой, беспрерывно подтаскивая мне новые порции маны, и я практически перестал себя ограничивать, выполняя массу мелких, требующих тонкой настройки процедур. Для начала, видя, что мои сокурсники постоянно записывают за преподавателями, я настроил ручку, так чтобы она работала самописцем. Как хорошо, что на всех партах этакие бортики есть по ближнему к учителю краю – видать, чтобы на нижний ряд предметы не выпадали. Благодаря этому бортику сидящие ниже не имели никакой возможности видеть, что у меня на столе делается.

Итак, пока моя ручка записывала всякие премудрости, я параллельно продолжал упражнения с бумагой. Складывал лодочки, кубышки, конвертики и стаканчики. Немного себя переоценил, пришлось посреди третьей пары лечилку выпить. Четвёртую пару всё же отменили – под видом первого учебного дня, но подозреваю, что из-за всеобщей тревоги. Мне же лучше.

Я собрал своё барахло и пошёл в тренировочную зону. Лаборантов в знакомых балахонах там бродила добрая дюжина. Остановил первого попавшегося, сунул в руки трёхрублёвую бумажку:

– Организуй павильон на часок, максимально близко к музею.

Парень жест оценил, оглянулся через плечо:

– По какому желаете профилю?

– Неважно.

– Сей момент! Прошу за мной.

На сей раз павильон оказался ещё ближе к избушке – только за угол музея зайти.

– Вот, пожалуйте: большой водный. Сегодня у групп тренировок уже не будет, можете занимать. Глубина бассейна по центру – восемь метров, спуск ступенями. Щиты до трёх тысяч урона.

Прилично! На группу, должно быть, рассчитано.

– Благодарствуем, – ответил за нас Кузьма, проявляясь у лаборанта за спиной. Тот слегка подпрыгнул.

– Это мой ассистент, – пояснил я, и мы направились в мужскую раздевалку. Не в хорошем же костюме, в самом деле, мне по водному павильону хлюпать?

Вместо часа я проплескался всю четвёртую пару. С водой давно не работал, такое удовольствие получил! Кузьма бегал за мной, как нянька, с лечилками наперевес, чтобы папенька в обморок посреди бассейна не хлопнулся да воды не наглотался. Потому, должно быть, ни он, ни я не заметили, что за стеной павильона, в тени кустов акации, стоят и наблюдают за нами ниппонские близняшки. Кузьма в последний заход выловил мою тушку из бассейна, влил в меня лечилку и поставил на твёрдую землю. Вот тут я и увидел, что Момоко и Сатоми внимательно наблюдают за нашими манипуляциями.

Заметив, что их обнаружили, двойняшки синхронно поклонились, развернулись и исчезли за кустами.

– И давно они стояли? – подозрительно спросил Кузьма.

– Леший их знает. Да и какая разница? Ну, посмотрели да посмотрели, никаких секретных технологий тут нет.

– Ну, да, – саркастически согласился Кузя. – Подумаешь, хождение по воде до изнеможения!

Я усмехнулся, чувствуя, как по телу разливается целительная бодрость:

– Пошли, юморист, проверим, каков толк от наших сегодняшних занятий, да домой. Жрать хочу, ужас.

Измерительная плитка обрадовала меня увеличение проходимости каналов на единичку! То ли из-за смены вида деятельности с шоково-ударного на кропотливый, то ли из-за Кузиных метаний, благодаря которым я мог упражняться практически беспрерывно, но дело пошло веселее.

– Ну, последний заход к Святогору, чтоб пустыми не шариться – и в родовое гнёздышко.

– Гениальный план! – согласился Кузя. – Великолепный в своей новизне!

– Сдаётся мне, кто-то хочет отца родного подкусить...

– Что – я?! – картинно возмутился Кузьма. – Да я никогда!.. Как ты мог подумать – на родного сына?!

– Сдам в театральный кружок, будешь знать, – беззлобно пригрозил я. – Шагай