не были и нужны единственно для конспирации. Служебные помещения имели следы использования, но все одно… Будто причудливый винтажный декор… Коридор, по которому мы пришли, упирался в еще одну техничку, только вместо метел в ней прятался садовый инвентарь: лопаты тяпки, грабли, вилы. В комнате было скромное окошко под потолком с чудесным видом на стену соседского дома, там уже нашлась очередная замаскированная дверь, за которой пряталась дверь входная.

— мне кажется или нагородили это параноики? — уточнила у специалиста по связи с миром и лавкой.

— кажется, я не могу ухватить причину, но она точно была и довольно веская. — прислушиваясь к миру и старательно шевеля ушами, все же сдался фамильяр.

— это хорошо, что была. А то странновато жить среди кучи бутафорских комнат. — поделилась подозрениями — такое ощущение, что специальность совсем не мирная

— смотри на это позитивнее! Зато все не растащили! — засиял в прямом смысле слова лис и высунулся наружу, да прямо сквозь дверь — за дверью никого только травы по пояс. Да буреломы намечаются.

— с этим я справлюсь! — и я решительно приоткрыла дверь. Решительно! на целых 2 мм. Так, чтобы выглянуть в узкую щель.

Травы шелестели на ветру, ловя листьями лучи заходящего солнца. Явно высаженные, но очень давно цветы разрослись и теперь создавали причудливый ковер разнотравья. Вазоны и кашпо ещё угадывались среди этого одичавшего буйства, но природа уверенно брала свое! Пожирая мраморные чаши почвопокровными цветами, заволакивая вьюном кованные карнизы, используя как ринг для ристалища мха и лишайника статуи. Плодовые деревья соперничали густотой крон с дубами и кленами. Кусты яростно пытались отвоевать себе место и у древесных гигантов, и у травянистых нахалов, что выдавливали их из сада. Но как бы не хорохорились отчаянно проигрывали. Ели в отдалении вполне могли глядеть на кремлевскую ель с высока. Но было в этом буйстве свое первобытное великолепие.

— красота — проронила восхищенно, застыв завороженная видом.

— ага! — только за целый день ничего путного не сделали! — противным голосом фыркнул фамильяр. Он кроме подзарядки позитивом еще и должен был выдергивать меня из состояния несвоевременной меланхолии. Что он и провернул.

Глава 15

Вот только я так набегалась, что устало привалившись к деревянному косяку сползла на нагретое за день крыльцо вдыхая бесподобный аромат разнотравья…

День медленно клонился к концу тени становились все длиннее, пока и вовсе весь сад не погрузился в таинственную тьму ночи. Застрекотали ночные цикады, зажгли свои лампочки светлячки, а среди трав засветились таинственным фосфорным цветом крылья ночных насекомых. Над головой зажигались незнакомые звезды, на небосвод будто на ладье выплыла чужая луна…

А мне было так хорошо и спокойно в этом безмолвии ночи…

________________

Тени наконец слились в единое полотно чтобы тотчас испуганно отпрянуть, разрезаемые на лоскут сотнями огней ночного торга, загрохотали ставни витрин теневые торговцы спешили распахнуть свои двери для клиентов. Зазвучали крики и удары и лихой люд начал свою полуночную пляску. Высыпали на вечерний променад контрабандисты, засели в тавернах карманники, заголосили их скупщики спеша сбыть краденное с рук. Заскользили тёмные фигуры убийц, да инкогнито спеша разобраться с делами.

А в одной из самих шумных таверн разбойной слободы засели двое. Серый седой высушенный старик, что без грима мог сыграть мумию или лича, вперил свои белесые (по злословию конкурентов — слепые) глаза в подвижную фигуру оборванца. Жилистый смуглый бедняк скалился в оставшиеся зеленовато коричневые зубы и с наслаждением тер лысину. В зале стоял такой шум, что расслышать их разговор казалось невозможным. Но хозяину удалось сохранить переговорные столы с тех давних времен, когда добыть их было просто.

— первоклассные подклады — не громко произнес бедняк подталкивая сверток к торговцу, крайне известному в узких кругах

— парочку даже у меня и купили — растянул безгубый рот в ухмылке черный скупщик артефактов, через него можно было достать очень и очень многое. Особенно незаконное…

— воот! И потому я желаю получить за них хорошую цену — бедняк давно знал правила игры

— а владельцы? — торговец неспешно потягивал содержимое кружки

— плохо спрятали, жертва выкинула на крыльцо, я подобрал. По правилам торга претензий… — оборванец припомнил, как забрал их с крыльца Хрустальной лавки.

— … не будет. — закончил за него торговец и удовлетворенно кивнул. — что ж предлагаю 100 пичужек за все.

— грабеж! — театрально возмутился собеседник, понимая, что зацепил — я за вдвое лично сбуду с рук да на той же алее. Не меньше 1000!

_______

Мэр обеспокоенно стучал серебряной ложечкой о край фарфоровой чашки. Тонкий фарфор обиженно звенел

— вы хотите сказать, что мы едва не лишились столь перспективной лавки? — взволнованно уточнил мэр. От прически не осталось ничего. Ворот был едва ли не разорван, а шейный платок валялся под столом

— да, я собираюсь поднять вопрос об изменении закона в этой части. Но вас прошу проследить. Я дал своим указание, но… — они синхронно отпили чай и отставили его на столик.

— стоит проконтролировать. Да, — мэр оттер вспотевшие ладони о штанины, — я дам указание не проводить ритуал в последние минуты

— очень на вас рассчитываю! — кивнул глава гильдии лавок (ГЛА в простонародье) — меня не будет некоторое время, я по делам в столицу. Про приюты я вас предупредил?

— сделаю все возможное — мэр прикинул, что нужно связаться с приглашенным им дознавателем — но признаться я и сам собирался на днях наведаться в столицу

— вам есть кому поручить на время вашего визита? Или его можно отложить…

— да, признаться второе более вероятно — сокрушенно согласился мэр, прикидывая, что король и без кислого норона немного проживет…

___________________

Проснулась я на рассвете все там де на деревянном крылечке, выходящем в заросший сад. Солнечные лучи били прямо мне в глаза, пришлось заслоняться рукой. На рассвете сад был не менее прекрасен, чем на закате. Я огляделась.

— проснулась, засоня? — бодрый голос Пушика, которому сон не требовался, вырвал меня из сонного умиротворения. — я тебя и будил, и толкал, а ты ни в какую! Поднимайся, со сранья пробежишься по рынку. Часть лавок