Немного за полночь. Щелчок дверного замка, напряженное вслушивание в тишину, две вспышки в стволе для каждого — и потом огонь, жадно бегущий по бензиновым дорожкам к спальням и поглощающий кровати, где лежат уже бездыханные тела. Перл бросило в жар, потом кожа покрылась мурашками.

— Это как будто… внутри меня… и всегда происходит в полночь. — Он заговорил быстрее, выталкивая чувства наружу, пока не сработал внутренний выключатель. — Для них, по крайней мере, все это закончилось. А для меня продолжается. Огонь всегда со мной. — Тристан затих. А когда заговорил снова, тон его был неуверенным, словно он совершенно не привык обращаться за поддержкой. — Ты понимаешь, о чем речь?

Перл подумала об отце, который пытается потушить пожар алкоголем и не понимает, что, снова и снова возвращаясь в подпитии в ту ночь, только раздувает пламя.

— Да. — Она проглотила ком в горле, внезапно почувствовав, что ей необходимо во что бы то ни стало утешить его, исправить положение вещей. — Ты не виноват в том, что случилось.

— Тогда почему меня наказывают?

— Потому что ты скучаешь по ним. — В его глазах промелькнуло искреннее смятение. Повинуясь порыву, Перл свободной рукой сжала ему плечо. — Все же они были твоей семьей.

Ее прикосновение, казалось, вспугнуло Тристана, он посмотрел на ее руку, потом снова перевел взгляд на людей вокруг. Похоже, они протанцевали как минимум еще под две песни, и сейчас гости аплодировали последней.

— Если бы все было так просто.

Следующие два часа Перл провела рядом с Бриджесом. Поначалу он вел себя скованно, видимо ожидая, что Тристан присоединится к ним, но тот не вернулся к столику. Никто не сказал об их танце ни слова. Постепенно Бриджес расслабился и приглашал Перл танцевать еще не меньше четырех раз, убеждал поесть, пытался вывести ее из задумчивости, в которой она пребывала после разговора с Тристаном.

Риз в зале больше не появлялся. Перл все время высматривала его, но только то и дело встречалась глазами с Индиго, разносившей закуски и шампанское; трудно было сказать, на кого она поглядывала, на Перл или на парней.

В десять оркестр отправился на перерыв, и главный управляющий клубом Джин Шарбонно вышел к микрофону. Он был в смокинге, лицо с тяжелой нижней челюстью раскраснелось, редеющие волосы расчесаны на косой пробор.

— Леди и джентльмены, прошу вас обратить внимание на аукционные столы. Мы начинаем торги…

Акил развалился, взгромоздив одну ногу на соседний свободный стул и положив руку на спинку стула Хэдли, и пялился в телефон.

Два помощника ставили по одному предметы для аукциона на стол у подиума. Джин коротко описывал лот, и люди поднимали свои номерные карточки. На продажу были выставлены картины маслом, билеты на поездку по заливу на закате для двоих, горка для посуды, карболитовая копилка в виде клоуна и механического тюленя, который смахивал монету в щель. Аукционеры предлагали за эти вещи тысячи долларов, что казалось Перл невероятным.

На торги выставили набор из четырех ваз выдувного стекла с выпуклым рисунком. Толпа оживилась. Джин поколебался, потом продолжил:

— Начальная цена — тысяча пятьсот долларов.

В итоге за вазы заплатили почти в два раза дороже. Появлялись и продавались новые товары. Когда вынесли швейцарские часы, за одним из столиков стали возбужденно шептаться, и какая-то женщина твердо произнесла:

— Да, это они. Я их узнала…

Часы ушли с молотка очень быстро. Перл ерзала, закладывала ногу на ногу, потом меняла ноги местами; в зале теперь царила странная атмосфера растущего напряжения. Уголком глаза девушка заметила, как кто-то, сложив руки на груди, прислонился к стене у выхода в вестибюль. Тристан. Когда она обернулась к нему, он медленно выпрямился и покинул зал.

Джин заметно потел в свете ламп, и было очевидно, что больше всего на свете ему хочется скинуть смокинг.

— Теперь мы выставляем любопытную вещицу. Искусная работа на тему, которая всем нам близка. — К столу поднесли островерхий ящик, накрытый материей. Джин сдернул покров, и аудитория дружно ахнула.

Это был кукольный домик, изображавший клуб в миниатюре. Два с половиной этажа, обитых белой вагонкой и покрытых темно-зеленым гонтом, с филигранным вычурным крыльцом и каменными плитами, выложенными в пластмассовой траве у основания.

— Работа неизвестного мастера. — Джин показал макет во все концы зала. — Подарена анонимным донатором, и, если честно, мы хотели оставить ее у себя. Открывается вот так… — Он потянул за невидимый шнурок, дом разъехался надвое на медных петлях, и показался интерьер в поперечном сечении. — Вы можете видеть, что каждая комната полностью повторяет подлинный декор вплоть до рисунка обоев. — Он нажал на скрытый рычажок, и присутствующие засмеялись и зааплодировали, поскольку во всех помещениях макета зажглись электрические огни.

Акил выпрямился и застыл, забыв про свой телефон.

— Что за черт!

— Начальная цена — тысяча семьсот долларов. Помните, что мы собираем деньги на благое дело.

В зале поднялась номерная карточка.

Акил отшвырнул стул и устремился к двери, а за ним, стараясь не отставать, побежала Хэдли.

Бриджес переглянулся с Перл, и они вместе вышли в пустой вестибюль, а затем на крыльцо, где стояли, опершись на перила, Акил и Хэдли. Рука девушки робко лежала на спине индийца.

— В чем дело? — спросил Бриджес.

— Это вещь Кэссиди, — Акил потер лицо. — И Джозефа.

— Домик?

Послышался рев мотора, вспыхнули галогеновые фары, с парковки выехала машина, приблизилась и остановилась у крыльца. «Бентли».

Никто не пошевелился. Оконное стекло чуть опустилось, и показалась часть лица Тристана.

— Я выхожу в залив, — сказал он. — Вы едете? — Такого тона Перл у него еще не слышала.

Бриджес переглянулся с Акилом.

— А девушки? Мы же не можем…

— Берите их с собой.

— Это ты сделал? — приступил Акил с вопросами к Тристану, когда они отъехали. — Выставил на продажу их вещи?

— Некоторые.

— Зачем?

Тристан поднял с пола бутылку водки с гусиным клином на стекле, отхлебнул и передал бутылку Акилу.

— Ну знаешь, с вещами надо что-то делать.

Перл почувствовала, как сидевшая рядом с ней Хэдли поерзала; именно об этом говорила Куинн в день регаты. Неужели он подслушал тот разговор? Перл вспомнила все, что было тогда сказано, резкость выражений, дерзости, которые она пропускала мимо ушей, стараясь выудить у девиц сведения.

Акил отпил, тихо выругался и выглянул в окно.

— Я видел, как они мастерили этот домик в гараже. Кэссиди старалась научить Джо делать миниатюры, она их любила. — Он помолчал. — А я обидел ее, сказал, что кукольные домики — детские игрушки.