Вдруг я увидел, что эта прожженая циничная красотка вовсе не обычная курва, которая служит хозяину за страх или за жирную кость. Ей было наплевать и на высокие государственные интересы, и на жизнь какого-то уголовного урки, которым как раз был я.

Эта сумасшедшая баба была просто повернута на ощущении опасности. Вроде тех идиотов, которые прыгают с моста на резинках или кувыркаются в бочке, летя с Ниагарского водопада. И в том, как она обошлась в свое время со мной, не было ни подлости, ни низости. Я для нее был всего лишь одним из условий смертельно опасной игры.

И вот когда мне неожиданно открылась ее сущность, я понял, что именно такая женщина мне и нужна. Наташа полюбила меня, и я чувствовал, что мне это приятно. Причем приятно не так, как бывает, когда нежная женская рука прикасается к не менее нежному мужскому инструменту, нет, это было скорее осознание того, что в мире есть женщина, которой можно доверять до конца, которая выбрала ту же игру, что и ты, которая любит тебя таким, какой ты есть, и которую, в конце концов, ты можешь полюбить и сам.

Все к этому и шло.

Несколько раз она спасла меня от смерти, несчетное количество ночей мы провели с ней, сплетаясь в порывах страсти, она удивляла меня умом, радовала жизнелюбием, и я уже готов был сдаться ей на милость, признав, что она мне дорога…

Но в пещере, полной сокровищ, путь к которым был усеян трупами соискателей, Надир Шах дважды выстрелил ей в грудь. И теперь тело Наташи лежало в земле, а ее душа наверняка вела свои женские разговоры с душой Насти.

Между прочим, моя первая жена тоже была убита. Смерть она приняла страшную, под стать своей грязной и мелкой душонке. Ее укусила змея. Она сама была змеей, и змея же поставила точку в череде ее никчемных и скучных дней, наполненных жадностью и подлостью. Хрен с ней.

А вот то, что все мои женщины погибают, хреном не перечеркнешь.

Недаром умная Наташа, умирая на моих руках, прошептала:

- Не трогай Алену… Пожалей ее.

И она была права! Я ведь уже положил глаз на юную и невероятно привлекательную сестру Насти. И, если верить тому, что я всех своих женщин загоняю в могилу, готовил ей ту же незавидную участь.

И тогда я приказал себе отвернуться от Алены раз и навсегда, и приказ этот выполнил. Алена, ощутив неожиданный холод, исходивший от меня, тоже перестала делать некоторые женские движения, которые всегда приводят к близости.

Между нами была стена имени Снежной Королевы. Мы прекрасно видели друг друга через прозрачный, как стекло, лед, но не более того. А помимо этого я, напившись однажды джина, усадил Алену напротив себя в кресло и рассказал ей все, касающееся моих сердечных дел и того, чем всегда эти дела заканчивались. Бедная девочка сначала испугалась, потом ей стало жалко меня, и мы долго сидели, обнявшись, и плакали в три глаза.

А потом все это кончилось, и я мог больше не беспокоиться за сестру той, которая открыла для меня любовь.

И вот теперь…

Маргарита Левина. Рита.

Марго, как попытался однажды назвать ее Костя, но я, сразу же вспомнив другого Марго, сидевшего со мной в «Крестах», решительно потребовал избегать этого имени. Костя покладисто кивнул.

Вернувшись в Гринвидж после плодотворной беседой с нью-йоркскими авторитетами, мы с Костей решили искупаться. Время было позднее, второй час ночи, на пляже никого, и купались мы, понятное дело, голышом.

Теплая океанская вода ласкала утомленное за день тело, в черном небе мерцали звездочки, которые были точь-в-точь такими же, как в Питере, в общем - полная благодать.

Через пять минут купания Костя зашиб палец на ноге и, ругаясь, похромал в фазенду. Я остался в океане один и, раскинув руки, неподвижно покачивался на поверхности соленой воды, глядя в страшную вышину черного неба, где перемигивались микроскопические огоньки недостижимых звезд.

Вокруг была тишина, и вдруг я услышал негромкий женский голос:

- Я не помешаю тебе, Костя?

Перевернувшись на живот, я глотнул воды и закашлялся.

Встав на дно, а было там как раз по шею, я увидел на фоне освещенной фазенды четко очерченный женский силуэт.

Это была Рита.

Зная, что я вижу ее темный силуэт на светлом фоне, она медленно повернулась боком, и я понял, что на ней ничего нет. Надо сказать, увиденное превосходило всякие ожидания.

- Так помешаю или нет?

Я вспомнил, что вежливые мальчики не оставляют вопрос без ответа, и пробулькал:

- Конечно нет! Места всем хватит.

- Сейчас увидим, - усмехнувшись, ответила Рита и, многозначительно покачивая бедрами, вошла в воду.

Атлантический океан - очень большая ванна.

Две бутылки с письмами от робинзонов могут плавать в ней миллион лет и никогда не встретятся. Но течения, которые сталкивают мужчину с женщиной, намного сильнее всяких там гольфстримов и теорий вероятности.

Не прошло и двух минут, как рядом со мной раздался плеск и показалась мокрая голова Риты, которая подплыла ко мне под водой.

- А вот и я.

После этого она встала на дно рядом со мной и откинула темные мокрые волосы назад, сразу став похожей на русалку.

Я молчал и ждал, что будет дальше.

Сказать по правде, я знал, что должно было произойти дальше, и вовсе не противился этому. Я в первый же день нашего знакомства понял, что Рита подходит мне во всех отношениях. Следя за ней, за ее движениями и мимикой, за ее постоянно менявшимся, как погода над морем, лицом, я находил в ней все новые и новые подтверждения того, что эта очень привлекательная внешность скрывает за собой еще более привлекательное содержание. Но, по какому-то мне самому непонятному капризу, я не предпринимал никаких шагов к сближению и, как терпеливый чукча у полыньи, ждал, когда она сама придет ко мне.

Вот она и пришла. И даже без одежды.

- Костя, я тебе нравлюсь? - спросила Рита, слизывая с губ соленую морскую воду и медленно приближаясь ко мне.

В ее глазах можно было увидеть все, чего только может пожелать мужчина. Я желал многого, и поэтому увидел еще больше, чем желал.

- Очень нравишься, - ответил я, потихоньку пятясь от нее.

- А почему же ты за все время ни разу не прикоснулся ко мне?

Я пожал плечами и улыбнулся. Ну не рассказывать же ей, в самом деле, какую игру я затеял!

- А почему ты сейчас пятишься, как рак? Ты что, меня боишься?

- Конечно, боюсь. А вдруг ты маньячка и хочешь изнасиловать меня?

Рита смотрела на меня широко открытыми глазами и медленно двигалась ко мне. От ее голых плеч расходились две маленькие черные волны.

- Изнасиловать - это когда ты не хочешь. Но ведь ты же хочешь, правда?